— Я хочу почувствовать тебя, — немного погодя сказал Брюс и обхватил ее бедра.

Застигнутая врасплох такой прямотой, она недоуменно уставилась на него. Влечение к нему и страх быть использованной разрывали ее на части. Она ощущала тепло его рук даже сквозь одежду. Сердце забилось, как пойманный в силки заяц.

Его рука скользнула ей между бедер.

— Мне необходимо ощутить тебя, Клэр.

Она поняла, что он ждет от нее следующего шага, и решила довериться своему сердцу. Время разговоров прошло.

— Значит, так тому и быть, — сказала она и подалась вперед, к нему навстречу.

Он обнял ее и усадил к себе на колено. Ее руки заскользили по его плечам, по крепкой мускулистой шее и утонули в густой гриве волос. Она напоминала мурлыкающую довольную кошку, наконец-то отыскавшую своего кота.

Брюс стал водить губами по ее губам, пока Клэр не охватила сладкая истома. Это был прежний Брюс! Нежный, ласковый, умелый любовник. Как же она по нему соскучилась! Как давно не испытывала ничего подобного!

Клэр закрыла глаза. От его нежности у нее перехватывало дыхание, его прикосновения заставляли трепетать ее всю от макушки до кончиков пальцев. Брюс языком неторопливо раздвинул ее губы и стал медленно очерчивать их кончиком языка. Почувствовав долгожданную сладость друг друга, они превратили поцелуй в некое подобие эротического состязания: то Брюс легонько покусывал ее губы, то Клэр брала инициативу на себя. Все ее существо ликовало от счастья, она с радостью приветствовала его ненасытность, но здравый смысл все же подсказывал ей, что не последнюю роль здесь играет то одиночество, та боль, то разочарование, которые сопровождали его долгие годы.

Мысль об этом заставила болезненно сжаться ее сердце. Что, если горе и страдания всех этих лет теперь до конца жизни будут преследовать его?..

Нет, сейчас она не должна думать об этом. Клэр сосредоточилась исключительно на своих ощущениях, отдаваясь во власть рук и губ, ласкающих ее, и теснее прижалась к нему. Ее возбуждение росло, груди вызывающе топорщились под спортивным костюмом, словно желая поскорее от него освободиться. Клэр обхватила Брюса ногами, их бедра соприкоснулись, и она ощутила его твердую плоть. Повинуясь внезапному порыву, она протянула руку, но Брюс перехватил ее и отвел в сторону.

Он вдруг прервал поцелуй и стал буквально отрывать ее от себя. Клэр протестующе застонала, возбуждение не отпускало ее, но он крепко удерживал ее за талию, не давая приблизиться к нему.

— Что случилось? — проговорила она непослушными губами.

— Ты сладкая. — Его слова прозвучали как обвинение.

Клэр в замешательстве уставилась на него, зная, что он хочет ее так же сильно, как и она его. Что же с ним произошло? Что заставило его остановиться?

С какой-то отчаянной храбростью Клэр схватила его за руку и сунула к себе под одежду, провела ею по своему животу, затем коснулась груди. Брюс прошипел ругательство и выдернул свою руку.

— Брюс! — крикнула она в отчаянии.

Он резко вскочил на ноги. Клэр прижалась к его груди, но он откинул ее на кушетку. Изумленно открыв рот, она уставилась на него. Он стоял к ней спиной и смотрел на огонь. Из-за плохого освещения она не сразу разглядела шрамы, пересекающие его спину. Ее обуял ужас. Брюса истязали в тюрьме! Боже милостивый, что ему пришлось пережить!

— Брюс… — нерешительно произнесла она.

— Лучше не продолжай, — прервал он ее. — Тебе же хуже будет.

Клэр села на кушетке, поджав ноги.

— Пожалуйста, не молчи! Я не понимаю, что происходит.

Он с иронией во взгляде посмотрел на нее. Она не сразу заметила его взгляд, потому что смотрела на красноречивое доказательство его желания, но когда подняла глаза, то похолодела.

— Да, Клэр. Мое тело все еще жаждет тебя. Ты красива, привлекательна и желанна. Какой у тебя план? Ублажить изголодавшегося по женскому телу ублюдка и он превратится в твоего вечного послушного раба? Забудь об этом. Ничего у тебя не выйдет. Я уже сказал, что если мы и займемся сексом, то только на моих условиях.

Обессилев от его злости и жестокости, Клэр не сразу нашлась с ответом. Как он может обвинять ее в коварстве и неискренности, когда она готова ради него жизнь отдать?! Неужели он не может отличить притворство от истинных чувств?! Слезы обиды жгли ей глаза.

— Ты сам это начал, Брюс. Не я.

— А теперь я это прекратил, — отрезал он и, не добавив больше ни слова, вышел из комнаты, оставив ее наедине со своим отчаянием.

Возмущенная и оскорбленная Клэр попыталась понять, где она допустила ошибку, что сказала или сделала не так, но мысли путались, обида и боль затмевали разум и мешали во всем разобраться. Даже если в его жестокости и виновата тюрьма, зачем же вымещать все на ней? Зарывшись в одеяло, она попыталась немного успокоиться.

Клэр удалось ненадолго уснуть, но ее мучили кошмары. Гроза все не прекращалась, и в эти долгие одинокие предрассветные часы она окончательно решила, что Брюс Макалистер больше никогда не полюбит ее.

Брюс держал в руках книгу, но не мог сосредоточиться. Недовольный тем, что из-за непогоды приходится сидеть дома, он невидящим взглядом смотрел в одну и ту же страницу, неподвижно лежа на кушетке перед камином. Мысли то и дело уносили его в прошлое. Потом его внимание привлекла Клэр, которая слонялась из угла в угол, поглядывая на окна. С самого утра было заметно, что она нервничает. Об этом говорили нахмуренные брови и побелевшие костяшки пальцев, когда она сжимала в руке чашку с кофе.

Клэр остановилась у окна, наблюдая, как раскачиваются под напором ветра деревья, пригибаются к земле кусты. Дождь все лил и лил не переставая. Прогремел раскат грома, после которого в воздухе повисла внезапная тишина. Было видно, что Клэр затаила дыхание, как бы готовясь к новому порыву стихии.

Брюс услышал, как она вздохнула и снова беспокойно заходила по комнате. Это бесконечное хождение уже начало действовать ему на нервы. Раздражение все усиливалось.

— Ты похожа на дикую кошку, запертую в клетку. Ради бога, сядь и расслабься, пока не протоптала тропинку.

Клэр не ответила, лишь шаги стали совершенно бесшумными — и впрямь как у кошки, — когда она подходила к другому окну. Ее взгляд был прикован к месту, где он собирался весной посадить яблоневый сад, всерьез вознамерившись заняться садоводством. Он с горечью подумал, что единственная полезная вещь, которой его научила тюрьма, — это копать землю.

Брюс отбросил книжку. Его раздражение достигло предела.

— Клэр!

Она тотчас же остановилась, затем зашагала снова.

— Да не могу я сидеть на месте! Не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным, прямо как удав. Почему ничего не делаешь?

— А что, по-твоему, я должен делать? Если ты имеешь в виду погоду, то тут я совершенно бессилен что-либо изменить, остается только набраться терпения и ждать, когда буря закончится. — Брюс подумал, что Клэр чувствует себя здесь взаперти и не может ничего поделать.