Слезы действительно схлынули, однако саднящая боль в душе осталась. В горле – тоже. Кажется, я и в самом деле стремительно заболевала.

Мы заехали в аптеку, и Влад хотел купить мне лекарства сам, однако я не позволила ему сделать это.

– Я сама, – твердо сказала я, нахмурившись, и он отошел в сторону.

– Мне было не по себе, – уже в машине сказал Савицкий. – Я привык платить за девушек.

– И покупать им дорогие подарки, знаю, – отозвалась я, вспомнив разговор девушек в туалете ресторана.

– Логика? – полюбопытствовал он, не став отрицать мои слова.

– Нет, слышала кое-что о тебе, – призналась я, сжимая дрожащими руками пакетик из аптеки.

– Плохое?

Мы остановились на светофоре, и Савицкий внимательно посмотрел на меня. В его кофейных глазах было любопытство. Что ему ответить, я не знала. Просто устало пожала плечами, чувствуя, как голова начинает болеть все сильнее и сильнее.

– Просто многим интересно, зачем парень из такой семьи, как у тебя, приехал к нам в город и перевелся в наш вуз. Твой образ овеян домыслами.

– Вот как. Я действительно люблю дарить подарки. Мне нравится наблюдать за эмоциями. В том числе за твоими.

– И какие они, мои эмоции? – спросила я, хотя, честно говоря, мне было все равно.

– Разные. Радость, грусть, интерес, смущение, удивление, восхищение. Сейчас – отчаяние, – сказал вдруг Влад. – Но при мне ты никогда не раскрываешься. Я не могу почувствовать тебя полностью, Дарья. Ты мне не доверяешь?

Его вопрос удивил меня.

– Влад, я знаю тебя недостаточно хорошо. Как я могу доверять тебе или не доверять?

– Ты права. Верно.

На этом наш разговор закончился. Влад довез меня до дома, и первое, что я поняла – машина Дани припаркована рядом с подъездом. Он вернулся. И я смогу с ним поговорить. Черт возьми, он должен объяснить свой поступок. Я имею право знать, что случилось.

Уже на улице я искренне поблагодарила Влада за помощь.

– Извини, что пришлось возиться со мной, – сказала я и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. – Мне неловко.

– Все в порядке. Я провожу до квартиры, – ответил он.

– Я сама, спасибо. Ты и так много для меня сделал, – отказалась я, чувствуя себя должницей.

– Я эгоист, Дарья. Мне будет спокойнее, если я буду точно знать, что ты – дома. Идем, – не отступался Савицкий.

Я глянула на окна квартиры Матвеевых – мне показалось, что кто-то смотрит на меня из-за шторы, но оказалось, что это всего-навсего очередная иллюзия. Возможно, мне просто хотелось, чтобы на меня кто-то смотрел. Возможно, мне хотелось, чтобы это был Даня.

Мы пошли к подъезду. Минута – и я стояла напротив своей двери. Во мне теплилась надежда, что Даня выйдет на площадку и увидит меня, но этого не произошло. Он не появлялся.

– Напрашиваться в гости не стану. Лечись, Дарья, – сказал Влад.

– Постараюсь, – отозвалась я.

– Дома кто-нибудь есть?

– Нет. Не переживай, я и сама справлюсь.

– А твой парень? Он же живет по-соседству. Может быть, он побудет с тобой и… – Влад осекся, поняв, что сказал глупость.

– Мы расстались, – сухо ответила я.

– Да, точно, прости. Просто помни, что такие девушки, как ты, легко могут найти себе кого-то более достойного. Поняла, Дарья?

– Поняла.

Я еще раз поблагодарила его за помощь, попрощалась и переступила порог своей квартиры. Сил не было никаких, горло и голова болели все сильнее, но все, чего я хотела сейчас – поговорить с Даней. И выяснить, что случилось.

Вообще, я собиралась быть сильной, но стоило мне присесть на диван с водой и лекарством в руках, как в глазах снова собрались слезы. Слезы бессилия, обиды, злости, непонимания, ревности. Даня сказал, что не удержался. Значит, у него что-то было с Каролиной? Его чувства вспыхнули снова? Он не забывал ее? А мне соврал, что никогда ничего не чувствовал к ней? Но зачем? Для чего?

Он ведь не такой.

В его глазах всегда было много света. Или это была всего лишь иллюзия?

Сильной быть не получалось – я снова разревелась. С большим трудом вытерла слезы, залпом выпила какие-то таблетки, развела в горячей воде порошок с ароматом химического лимона, выпила, обжигая губы. Умыла горящее лицо холодной водой. Измерила температуру – она была довольно высокой. И попыталась успокоиться. С Даней надо говорить без истерик и слез. Спокойно, с достоинством. Не для того чтобы показать ему, какая я сильная и независимая, а для того, чтобы доказать себе, что я не слабая. Что не стану умолять его вернуться. Что не буду кричать, проклинать и упрашивать. Что не буду из кожи вон лезть, чтобы заполучить его вновь. Он сделал выбор, и его выбор откликается на имя Каролина.

Я просто попрошу Даню рассказать, в чем дело. Все рассказать.

Так не уходят – внезапно и не оглядываясь. Так не бросают – всего лишь парой слов. Так не поступают с теми, кого хотя бы просто уважают.

Набросив на плечи теплую вязаную кофту, я вышла на лестничную площадку и остановилась перед дверью квартиры Матвеевых. Чтобы позвонить, мне потребовались силы. Секунд десять я медлила, однако все же нажала на звонок и долго не отпускала палец.

Если его машина здесь, значит, и сам Даня дома. Я уверена.

– Открой, пожалуйста, дверь. Я знаю, что ты дома, – сказала я хрипло.

Но мне никто не открывал – сколько бы раз я ни нажимала на звонок. Один, второй, третий – безрезультатно.

А потом распахнулись створки лифта, и я услышала за спиной голос Дани:

– Даша?..

1.18

Я обернулась и увидела его – все в том же бомбере, со встрепанными каштановыми волосами и пустым взглядом.

– Ты что тут делаешь? – нахмурился Даня. – Ты же…

Он замолчал и почти сразу продолжил:

– Ты же должна быть в универе.

– Какая разница, где я должна быть? – хрипло спросила я, глядя на него не отрываясь. – Давай поговорим.

– Я уже все сказал, Даша, – ответил он, глядя мимо меня в стену.

– Нет, не все. Ты просто поставил меня перед фактом – мы расстаемся. Ничего не объяснил. Бросил. Ушел, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо. – Нет, не просто ушел – трусливо сбежал.

– Зачем что-то объяснять? – спросил он устало.

– Что значит – зачем?! – воскликнула я потрясенно. Уровень ненависти к этому человеку в моей душе рос. – По-твоему, это нормально?

– У тебя вид больной, – невпопад сказал Даня. Его рука дернулась, будто он хотел дотронуться до меня, но тотчас опустилась.