Император, пришедший в ужас от прибытия такой толпы головорезов и голодранцев, расположившихся в пригородах его столицы (помимо всяческих других выходок, они содрали свинцовые листы с крыш храмов, чтобы продать их на рынке), постарался как можно скорее переправить их через пролив на азиатское побережье. Здесь они расположились лагерем, весело грабя окрестное население и приходя в себя после тягот длительного перехода. Организованная ломбардцами и баварцами вылазка привела к первому столкновению с турками, которые отрезали лагерь от источников воды и в конце концов взяли многих в плен.

«Командир баварцев договорился с турками о сдаче всех остальных. Все, кто отказался принять их Бога, подлежали смерти. Турки поставили их как мишени и прикончили стрелами, а остальных пленных распределили между собой, продавая как животных на рынке».

Пришедший от всего этого в отчаяние Пустынник стал молить о помощи императора, а в его отсутствие неуправляемая толпа, несмотря на предупреждения Вальтера и его офицеров, решила двинуться навстречу врагу. Результат такого броска можно было себе представить заранее. Осторожные турки отступали до тех пор, пока у них не оказалось необходимое для маневра пространство, а затем окружили толпу. Вальтер Голяк погиб одним из первых – семь турецких стрел пробили его кольчугу, а оставшаяся без предводителя толпа обратилась в бегство. Турки преследовали бегущих вплоть до их лагеря и убивали всех, оставляя в живых лишь привлекательных женщин. Несколько сотен человек смогли укрыться в старом форте, в котором они продержались до тех пор, пока их не вывезли оттуда на византийских судах. Так закончился Народный крестовый поход – печальное напоминание о том, чем могут обернуться даже задуманные с самыми лучшими намерениями предприятия людей, отягощенных невежеством, алчностью и отсутствием дисциплины.

Пришельцам из Европы противостояли турки-сельджуки, крепкие и фанатично отважные воины. Они были прежде всего конными лучниками и применяли проверенную веками тактику наступления и отхода – оставляя пространство перед собой перед тем, как противник открывал огонь, чтобы обойти его с флангов. Физически они уступали пришельцам с севера, а их легкие изогнутые сабли не могли парировать удары тяжелых прямых мечей трех футов в длину, которыми были вооружены христианские рыцари. Лишь немногие из турок надевали легкую броню и шлем с заостренным шишаком, вокруг которого часто был обернут тюрбан. Большинство имело лишь небольшие круглые щиты, а некоторые были вооружены еще и легким копьем.

Однако последователи Магомета испытывали трудности гораздо большие, чем те, которые давало несоответствие в весе воинов и оружия. Поскольку мир ислама раздирали междоусобные войны, империя сельджуков уже распадалась на множество мелких государств. Если бы не это обстоятельство, крестоносцам никогда не удалось бы продвинуться дальше Константинополя. На деле же после первого сражения они почти без всяких препятствий прошли через христианскую Армению и осадили Антиохию, чего бы им никогда не удалось сделать, если бы в живых остался великий сельджукский правитель Алп-Арслан[9].

За исключением схваток с византийцами, с их многовековой военной организацией, конфликт между Востоком и Западом обычно происходил по одной и той же схеме: мощный наступательный удар, ответом на который была гибкая и подвижная оборона – удар палицы, парируемый пуховой подушкой. Удары тяжеловооруженной и защищенной мощной броней конницы снова и снова наносились в пространство разреженного воздуха – проворные мусульманские всадники на быстрых конях совершали угрожающие вылазки, но тут же отступали, рассыпались, наносили острые жалящие удары, кружили вокруг врага, скрывшись в поднятом облаке пыли, выжидая время для нового удара под постоянный аккомпанемент свистящих стрел.

Так было в Дорилеуме. Отряд рыцарей-крестоносцев, знакомых с дисциплиной и возглавляемых более опытным командиром, чем несчастный Пустынник, добрался до Константинополя, ограничившись самыми минимальными грабежами и убийствами. Помня о своих проблемах с голодной толпой народных крестоносцев, император Византии снабжал каждый прибывающий отряд продуктами, а также большим и бдительным эскортом, похожим скорее на конвой. Перебравшись на азиатский берег и добравшись до Никеи, отряд начал движение через Малую Азию по направлению к Иерусалиму. Первой целью на этом пути должна была стать большая турецкая крепость Антиохия.

Их путь шел через Дорилеум, и здесь крестоносцы вступили в свой первый серьезный бой. Отряд христиан двигался колоннами, воспользовавшись двумя идущими параллельно дорогами. Одна из колонн под командованием отважного Боэмунда, старшего сына норманнского герцога Роберта Гюискара, возобновила движение, прервав привал, когда передовое охранение сообщило о приближении неприятеля. Поспешно был организован временный лагерь, где остались женщины, дети и обоз под охраной лучников и пеших воинов, тогда как конники образовали передовую линию. Едва это было сделано, как масса турецкой конницы пошла на них в атаку по равнине под рокот боевых барабанов и звон цимбал. Передовая шеренга крестоносцев тоже пошла в атаку, но турки рассыпались по полю, осыпая рыцарей стрелами и обходя их с флангов. Рыцари никак не могли сойтись с врагами в ближнем бою. Легкая турецкая конница обрушивалась на них со всех сторон и исчезала, как только рыцари готовились нанести ей сокрушающий удар, нанося при этом неожиданные удары по флангам. По равнине носились рои всадников, наступая и тут же отходя и вновь преследуя. Турецкие стрелы наносили ужасный урон ценнейшим боевым коням, и многие рыцари, оставшись без коней, были вынуждены продолжать бой пешими.

На флангах строя крестоносцев появились свежие отряды турецкой конницы, а большое подразделение их обрушило удар на лагерь, разметало пехотинцев и ворвалось верхом между стоявшими телегами и палатками. Многие монахи и раненые, лежавшие в палатках, были убиты, а женщины изнасилованы и тоже убиты. Затем волна отступавших крестоносцев смогла выбить турок из захваченной ими части лагеря. Постоянные атаки и контратаки совершенно измотали рыцарских коней. Да и все эти атаки не производили никакого впечатления на не державшую организованного строя турецкую конницу. Сами же турки атаковали, наваливаясь всей массой коней и людей под прикрытием туч стрел.

На этом поле в клубах пыли, поднятой конскими копытами, сошлись в смертельной схватке фанатики двух вер – причем каждая из сторон, вполне возможно, была изумлена отвагой и неистовством своих противников. Нигде не было видно даже и следа второй колонны крестоносцев, а измотанные рыцари, несшие тяжелые потери под градом стрел, уже начинали терять всякую надежду на отмщение. Затем наконец появилась вторая половина отряда и с ходу обрушилась на турецкий фланг и тыл. Их легкая конница не могла противостоять сокрушительному удару свежих сил рыцарей. Зажатая между двумя отрядами крестоносцев, она потеряла и пространство для маневра. Ничто теперь не могло устоять перед ударом тяжеловооруженной западной конницы, которая смяла ряды турок, опрокидывая их коней и рассекая всадников.