— О нет, Макс, все нормально. Джоуи пришел к тебе в гости. Ты можешь с ним поиграть.

— Мне разрешено играть в видеоигры только после обеда и только тридцать минут.

— Все хорошо, Макс, — сказала мама. — У тебя друг в гостях. Сегодня можно, сегодня все по-другому.

— Я не могу играть в видеоигры до обеда.

Так Макс с мамой и разговаривали, пока Джоуи наконец не сказал:

— Все нормально. Давай поиграем в мяч во дворе.

Это был последний раз, когда к Максу приходил кто-то поиграть.

Посетитель уходит, и Салли с Ди переключаются в добродушный режим общения.

— Как твоя мама? — спрашивает Салли.

Он снова занялся пересчетом сигарет, но, возможно, только потому, что по телевизору показывают рекламу.

— Хорошо, — отвечает Ди. — Но у моего дяди был диабет, и ему ампутировали ступню. Я боюсь, что и маме тоже могут ампутировать.

У Салли округляются глаза.

— Из-за чего вдруг ступню отрезать? — спрашивает он.

— Нарушение кровообращения. У мамы с ним не очень хорошо. Ступня как будто умирает, и приходится ее ампутировать.

— Вот черт, — говорит Салли с интонацией, которая означает, что он думает о том, что ему сказала Ди, и не может в это поверить.

Я тоже не могу в это поверить.

Вот почему я люблю проводить время на автозаправке. Раньше, когда я сюда не ходил, я не знал, что ступня может умереть и что ее из-за этого отрезают. Раньше я думал, что если одна часть человека умирает, то и он сам весь умирает.

Надо будет спросить у Макса, что такое кровообращение, и позаботиться о том, чтобы он не подхватил эту болячку. А еще мне интересно — кто они такие?

Люди, отрезающие ступни.

Пока Салли и Ди разговаривают про ее маму, в магазин входит Поли. Поли — это человек, который работает в «Волмарте» и любит покупать билеты моментальной лотереи. Мне нравятся эти билеты, и я люблю, когда приходит Поли, потому что он всегда проверяет их сразу возле прилавка. Если Поли выигрывает, он тут же отдает все выигранные деньги Ди, или Салли, или Дороти, а они дают ему новые билеты.

Это как мини-шоу по телевизору, даже короче, чем реклама, но в сто раз лучше. Каждый билет как отдельная история. Плати один доллар — и попробуй выиграть миллион, а миллион — это очень много денег. Вся жизнь Поли может измениться из-за одного билета. За одну секунду он может стать настоящим богачом, а это значит, что ему больше не придется ходить на работу в «Волмарт» и он сможет больше времени проводить на автозаправке. В магазине на автозаправке я всегда наблюдаю за тем, как Поли проверяет билеты. Я встаю рядом с ним и смотрю, как он своим счастливым четвертаком стирает с кода тоненький защитный слой.

Поли никогда не выигрывал больше пятисот долларов, но даже такой выигрыш делал его счастливым. Он старался изобразить, будто ничего такого важного не произошло, но щеки у него стали ярко-красными, и он едва мог устоять на месте. Он переминался с ноги на ногу и потирал ладони, как ребенок из детского сада, которому очень хочется писать.

Я думаю, когда-нибудь Поли выиграет свой большой приз. Он покупает так много лотерейных билетов, что в конце концов должен выиграть.

Меня беспокоит, что он может выиграть, когда меня не будет в магазине, и я узнаю об этом позже из разговоров Салли и Ди.

Поли говорит, что, когда он сорвет куш, мы его больше никогда здесь не увидим. Только я ему не верю. Я не думаю, что у него есть место лучше, чем наша автозаправка. Почему он тогда приходит сюда каждый вечер, покупает билеты и кофе и торчит здесь на целый час? Я думаю, Салли, и Ди, и даже Дороти — друзья Поли, пусть даже они об этом не знают.

Но я думаю, что Ди знает. Это видно по тому, как она с ним разговаривает. Не думаю, что она хочет быть другом Поли, но она все равно его друг, потому что это ему нужно.

Вот почему Ди — мой самый любимый человек во всем мире, если не считать Макса и его родителей. Ну и еще миссис Госк.

Я смотрю, как Поли стирает защитный слой с десяти лотерейных билетов. Он ничего не выигрывает, и теперь у него нет денег.

— Завтра — день зарплаты, — говорит он. — Я немного поиздержался.

Потому Поли просит чашечку кофе бесплатно. Ди разрешает ему налить чашку кофе. Поли стоит возле прилавка, медленно пьет кофе и смотрит вместе с Салли телевизор. Салли уже даже не притворяется, будто пересчитывает сигареты. Сейчас десять часов пятьдесят одна минута, то есть скоро кончится сериал, и нельзя ничего пропустить. Можно, если хочешь, пропустить первые десять минут, но последние десять минут — никогда, потому что именно в это время происходит самое интересное.

— Клянусь, если ты не выключишь этот проклятый телевизор, я попрошу Билла выбросить его на помойку, — говорит Ди.

— Пять минут! — говорит Салли, не отрывая глаз от экрана. — А потом выключу. Обещаю.

— Не вредничай, — говорит Поли.

Когда сериал заканчивается (умный полицейский ловит плохого парня, который возомнил о себе, будто он умный), Салли возвращается к пересчитыванию сигарет. Поли допивает кофе, ждет, когда из магазина выйдут два чужих покупателя, и прощается. Он машет рукой, на секунду задерживается в дверях, словно не хочет уходить (а я думаю, что он никогда не хочет уходить), а потом говорит, что зайдет завтра.

Как-нибудь надо будет пойти за Поли. Посмотреть, где он живет.

Хеллоуин еще не закончился, и, хотя сейчас поздно и большинство детей уже лежат в постелях, я не удивляюсь, когда в магазин входит человек в маске. На нем маска дьявола — красная, с двумя пластмассовыми рогами. Ди в дальнем конце магазина раскладывает по полкам пластырь, аспирин и маленькие тюбики с зубной пастой. Она присела на одно колено, так что человека в маске дьявола ей не видно. Салли начинает пересчитывать лотерейные билеты. Человек в маске входит в магазин через дверь, которая ближе к Салли, и сразу подходит к прилавку.

— Извините, в магазин не разрешается заходить в масках…

По голосу Салли слышно, что он хочет сказать что-то еще, но останавливается. Что-то не так.

— Открывай кассу и давай мне все деньги, или я отстрелю твою тупую голову.

Это голос человека в маске. Он держит пистолет. Пистолет черно-серебряный и с виду тяжелый. Человек в маске целится в лицо Салли. Я знаю, что не могу пострадать от пули, но все равно приседаю. Мне страшно. Человек в маске говорит не громко, но голос его все равно будто гремит, как гром.

Когда я приседаю, Ди встает. У нее в руке тюбики с зубной пастой. В какой-то момент наши лица оказываются друг напротив друга, и я хочу сказать ей, чтобы она не поднималась. Чтобы снова присела.

— Что происходит? — спрашивает она, и ее лицо появляется над полками.

И тут я слышу грохот. Такой громкий, что у меня заболели бы уши, если бы они могли болеть. Из-за этого грохота я кричу. Крик оказывается коротким. Это вскрик. Но Ди падает раньше, чем он замолкает. Ее словно толкнули в грудь, и она падает на полку с картофельными чипсами. Ди падает навзничь, одновременно поворачиваясь кругом. Когда она поворачивается, я вижу у нее на блузке кровь. В сериалах по телевизору падают не так. Кровь не только на блузке Ди, она забрызгала ей лицо и руки. Ди вся в красных пятнах. И ничего не говорит. Просто молча падает лицом в упаковки с чипсами, и маленькие тюбики с зубной пастой рассыпаются вокруг нее.