– Нет, – призналась Куки. – И мне нравится, когда Муля за мной кровать убирает.

– Ты любишь маму? – неожиданно поинтересовалась чихуа-хуа.

– Конечно, – закивала Куки, – очень-очень. Постоянно ей говорю: «Мулечка, я тебя обожаю, ты самые вкусные кексы печешь!»

– Значит, обожаешь маму за то, что она о тебе заботится, – сделала вывод Антонина. – Можно поспорить, настоящая ли это любовь, но я задам вопрос. Почему тогда ты лишаешь Мулю отдыха? Если сама застелешь постель, она сможет кофе попить, у нее появится десять минут покоя. А если постараешься хорошо учиться, прекратишь прогуливать, грубить маме, доказывать ей, что ты взрослая, поэтому шапку на голову не станешь надевать, тогда у Мулечки не случится мигрень. Мама из-за ребенка нервничает, ее здоровье от этого страдает. Куки, надо любить не словами, а делами. Приятно слышать от ребенка: «Я тебя обожаю». Но еще приятнее, когда он кровать убрал, без пререканий в школу пошел и хорошую оценку получил.

– Мне этого никто не объяснял, – заныла Куки. – Значит, Черчиль, Муля, Капитолина, Марсия стали эгоистами?

– Да, – вздохнула Антонина. – Марко один раз уже проделал что-то подобное с жителями Прекрасной Долины. Теперь он предпринял вторую попытку, выбрал удачное время. Колдун знает, что в данный момент большинство членов Совета Старейшин в мире людей. В Прекрасной Долине лишь Черчиль, Феня и я. Зефирка, расскажи, что пожелала Аполлинария?

– Ой, нельзя говорить! – испугалась Луиза. – Станешь опять толстой.

Зефирка махнула лапой.

– Нам надо спасать старших.

– Луиза, ты сообщила, о чем от тебя попросила борзая, но осталась хорошенькой, – тихо напомнил Эрик, – значит, Аполлинария соврала, пообещав, что к Зефирушке вернется полнота.

Лучшая портниха потерла лоб лапкой.

– Следовало посадить три семечка, которые она мне дала, в разные горшки и поставить их в спальне Мули, кабинете Черчиля и моей комнате. Когда мы, набрав светлячков, утром вернулись, я увидела, как из моего окна вылезает серое облако. Оно висело и в сад не вываливалось!

– Мы с Мафи вошли в дом, там все было в тумане! – закричала Жози. – Он очень противно пах! Мафи побежала внутрь. Я же осталась в прихожей, приоткрыла дверь и начала дышать воздухом с улицы, не захотела по комнатам ходить.

– Поэтому ты получила маленькую дозу тумана. Все дело в нем, – кивнул Эрик. – А Мафи стало так же плохо, как Черчилю и остальным.

– Что же нам теперь делать?! – воскликнула Куки.

– Это я виновата! – заплакала Зефирка. – Очень захотела похудеть. Не знала, что так получится! Аполлинария такая добрая! Она ни одного сердитого слова не сказала. И ее желание казалось очень легко исполнить – семечки посадить.

– Мы с Зефирушкой – лучшие подруги, я захотела ей помочь. Не думала, что все так плохо закончится, – простонала болонка.

– Помню, как ты выглядела, Луиза, – вздохнула Антонина. – Ты здорово похорошела с тех времен. Меня это не удивило, щенки, когда растут, делаются неуклюжими. Они косолапые, хвосты тощие, шерсть кустами торчит. Проходит время, и из них получаются красивые собачки. Я подумала: Луиза просто повзрослела позднее остальных. А дело-то в ином! Эрик, ты верно поступил, когда велел заклеить окна и двери в Мопсхаусе. Туман не должен выползти в деревню. Колдун очень этого хотел, но все обитатели дома, кроме Зефирки, на ночь закрыли окна. И серое облако осталось в здании. Ее выпустили цветы, которые посадила Зефирка. Но Марко добился своего: Черчиль, Феня, Капитолина, Марсия отравились. Из старейшин в разуме одна я. Колдун готовится напасть на деревню за Синей горой. Понятия не имею, что он придумает, но это точно что-то нехорошее.

– Антонина! – раздался из сада голос белки Матильды. – Ты дома?

Чихуа-хуа подошла к окну.

– Да!

– Как относишься к тому, что Черчиль решил уйти из Совета Старейшин? – затараторила белка.

– Это невозможно, – ответила Антонина.

– Он собрал сейчас всех на площади, – зачастила Матильда. – Феня, Капитолина, Мафи, Марсия тоже там.

Чихуа-хуа выпрыгнула из окна в сад и помчалась к калитке. Зефирка, Жози и все остальные бросились за ней. Краем глаза лучшая портниха успела заметить, что, оказавшись на дороге, Эрик почему-то поспешил не туда, откуда слышался гул толпы, а к Мопсхаусу.

На главной площади оказались почти все жители. Они смотрели на трибуну, а там стояли Черчиль, Капитолина, Феня, Марсия и Мафи.

– Я устал, – говорил самый умный мопс, – хочу заниматься наукой, писать книги. Нам с женой стало трудно работать старейшинами.

– Да, – подхватила Феня, – я более не желаю хранить Архив и Библиотеку.

– Мы не члены Совета, – хором произнесли Капитолина, Марсия и Мафи. – Но просим вас освободить Черчиля и Феню, им пора отдохнуть.

– Что они говорят! – испугалась Жози.

– Это не Феня, – зашептала Зефирка, – и не Черчиль.

– Если кто-то выглядит как Феня, говорит как Феня, одет как Феня, то он Феня, – всхлипнула Жози.

– Вот наряды-то у них неправильные, – зашептала Зефирка. – Антонина, смотри! На Черчиле пиджак.

– Его любимый, – тихо согласилась чихуа-хуа, – клетчатый, твой подарок на Рождество.

– Верно, обновку ему сшила я, – подтвердила самая лучшая портниха. – Но! Карманы я сделала накладные, а сейчас вижу прорезные. Пуговицы всегда сама мастерю. Для этого одеяния Черчиля придумала деревянные, а сейчас вижу пластмассовые. Самый умный мопс галстук никогда не носит, только бабочки. А сейчас у него на шее галстук! Да еще розовый! Черчиль считает, что это – не мужской цвет. Сколько ни пыталась его переубедить, не получилось.

– Та-ак, – протянула чихуа-хуа.

– На Капитолине отсутствуют украшения, – подхватила Жози, – а она без колье, серег, браслетов даже на огород не ходит.

– Платья на сестрах очень похожи на те, что смастерила я, – продолжила Зефирка, – но есть мелкие отличия. Ни одна портниха Прекрасной Долины не способна сделать швы из переплетенных шелковых нитей, это мое личное изобретение. А сейчас я вижу на нарядах примитивную строчку. Вывод: кто-то попытался прикинуться старшими членами нашей семьи. И у него это почти получилось – жители деревни поверили. Но нас не обмануть!

– Марсия не причесала хвост! – подпрыгнула Жози. – Она скорее умрет, чем выйдет на улицу без хвостовой завивки, начеса и украшений шерсти. Это не Черчиль, не Феня, не Капитолина, не Марсия! Кто-то их изображает! Ой! Ой! Смотрите! Капа, Марсия, Мафи ушли. Вместо них появились борзая и незнакомый пес!

– Кавказская овчарка, – пробормотала Антонина, – странно. Я с ней незнакома.