— Всё возможно, ты же сама знаешь, что это так, — ответил незнакомец.

— Неужели бабушка жива и мы можем с ней встретиться? Я правильно вас поняла? Скажите, я прошу вас! — ещё не веря до конца в только что услышанное, проговорила Татьяна.

Она до невозможности напрягла свой слух, чтобы не пропустить даже мельчайшей детали, малейшего изменения интонации в столь важном для себя ответе. И в этот момент она увидела его. Точнее, сначала — светящееся облако, которое стало обретать полупрозрачный контур очень похожий на человеческий. Она наблюдала его буквально несколько секунд, а потом силуэт исчез.

— Она учила тебя верить себе, так не подводи её, верь. Ты уже на пороге тайны, тебе осталось сделать один шаг, всего один. Прощай, Звёздочка, — сказал он.

— Нет, подождите, не уходите! Мне нужно о многом вас расспросить, мне нужна помощь, я не смогу сама, я не знаю как! Я прошу вас… прошу… — почти умоляла его Татьяна.

Но все её слова проваливались в пустоту. Его уже не было рядом.

«Почему он ушёл? Я так ничего и не поняла… Опять одни загадки, недомолвки и никакого просвета… Хотя, нет… нет, есть просвет. Бабушка, родненькая, ты дала мне знак, значит, я не одна, значит, есть надежда, что всё изменится, что мне помогут… Только я что-то должна сделать сама, я чувствую, что должна… Я должна встретиться с Валерой, он точно что-то знает. Только, что я ему скажу? Про свои бредовые приключения, страхи? Или про призрака, который общается с бабушкой и знает наши с ней тайны? Ну уж нет, про это я точно умолчу, ещё примет за сумасшедшую даже со своей врождённой толерантностью… Самой смешно, это модное словечко уже оскомину всем набило. А может, всё-таки сказать, может, поймёт?.. Не знаю, на месте поглядим, всё на месте».

Они встретились во второй половине дня на набережной недалеко от Дворца культуры, где проходила выставка Полянского. После обмена приветствиями, Валера сразу же высказал нетерпение:

— Тань, не томи, рассказывай, я всё ночь как на иголках провёл, всё прокатывал, что с тобой могло произойти.

Татьяна вздохнула, не отводя от него взгляда:

— Валера, я расскажу, только дай слово, что не будешь смеяться, и что всё это останется между нами.

— Танюша, да я готов тебе десять честных слов дать, ты же меня знаешь, я адекватно отношусь к таким вещам и не проболтаюсь. Верь мне.

— Хорошо, Валера, поверю, мне и самой нужно выговориться…

В это время нижняя набережная реки была не очень оживлённой, им бы никто не помешал и Татьяна решилась:

— Валера, только прошу, не перебивай и все вопросы потом, а то мне трудно будет сосредоточиться.

— Всё, Тань, я навострил уши и нем как рыба.

Татьяна начала рассказ о своих странных похождениях или видениях, стараясь не упустить даже малейшей детали, но в её обстоятельный монолог иногда всё же врывались эмоциональные нотки. Слишком уж велико оказалось потрясение от пережитого прошлым вечером.

Когда она закончила, Полянский смешно сморщил лицо, молча прошёлся к реке, вернулся обратно и только после этого произнёс:

— Прав был этот странный господин, с картиной что-то не так, с ней что-то происходит после заката солнца… И вообще, мне кажется, я влез не в свои ворота… я запустил какие-то скрытые механизмы, а теперь всё происходит уже без моей воли, что-то нехорошее происходит… и я не знаю, что с этим делать… Хоть убей — не знаю!

— Значит, ты веришь мне, веришь всему, что я сказала? — с надеждой спросила Татьяна.

— Ну как не верить, конечно, верю, сам это чувствую… Слушай, Тань, а в твоей последней седьмой части книги — сколько будет глав?

— Думаю, семь, всё к этому идёт. А почему ты спросил?

— Я так и знал. Видишь ли, Таня, в твоей книге есть определённая закономерность, в каждой части по семь глав. Ты не знаешь, почему так получилось?

Татьяна на секунду задумалась и пожала плечами:

— Если честно… понятия не имею, так получилось и всё, я ничего специально не планировала. А что ты хочешь этим сказать?

— Знаешь, в своё время я сильно увлекался восточной философией, ну и теософию тоже почитывал… Ты, я помню, тоже?

— Мои успехи в этом очень даже скромны, — отшутилась Татьяна.

— Ну всё равно какое-то понятие имеешь. Там, если помнишь, есть такой циклический круг развития человека на планетных глобусах…

— Семь периодов по семь рас в каждом, если не ошибаюсь, — подсказала Татьяна.

— Да, верно. Помнишь, как из верхней точки круга при нисхождении заземлялась душа человека?

— Так, в общих чертах, — ответила Татьяна.

— Хорошо, это уже хорошо, — Полянский взял небольшую паузу, пытаясь подобрать более доходчивые и понятные ей слова:

— Тогда я упущу про бестелесного андрогина, нашего первого предка, про его разделение на мужское и женское начало при заглублении в материю, если читала, то всплывёт… кстати, у тебя же в первой части что-то подобное было, ну, тот спор твоих героев насчёт религиозной байки про Адама и Еву.

— Да, был такой спор одного религиозного догматика с мудрым отшельником, первый утверждал, что в Библии всё нужно воспринимать буквально, а другой говорил об эзотерическом, тайном смысле писания.

— В точку, Танечка, всё верно! Первый Адам ведь тоже был двуполым андрогином, а потом уже из его «ребра» появилась Ева, или — женское начало. Именно с этого момента и произошло их разделение, из одного появились двое… а потом появился «змей-искуситель» и совратил их вкусить с древа добра и зла. С его подачи эта милая парочка и начала процесс познания уже на Земле в «кожаных одеждах». Но, Бог отправил их на Землю не в наказание, как нам всегда втюхивали, а в командировку за бесценным опытом… Вот и вся теология.

— Прямо смех и грех, вкусили-то оба, а всю вину за содеянное свалили на бедную женщину. Где же справедливость? — рассмеялась Татьяна.

— К тому же неразумную, — уточнил Валера. — В то время Адам с Евой вообще не понимали что такое грех. Откуда же ему взяться и за что их наказывать? Не понимаю, как мудрость может кого-то искушать, она даёт право выбора, а искушаются только невежественные души…

— Полностью с тобой согласна, Валерочка, можешь продолжать.

— Да, отвлеклись немного… так вот, к чему я веду, — в голосе Полянского чувствовалось волнение и в то же время желание как можно яснее выразить свою мысль, — сейчас, после миллионов лет дуальности мы находимся в самом низу круга, можно сказать, на самом дне материи, мы уже увязли в ней по самые уши, что глубже уже некуда, но… но в этом есть и свой плюс — мы уже человеки, правда, ещё не вполне разумные.

— Не лесного же ты мнения о нас, — попробовала пошутить Татьяна.

— Танюша, я только констатирую факты. Но это ещё не всё, критическая точка погружения уже пройдена, и нам пора подниматься наверх, то бишь обратно к Богу возвращаться.