– Поздравляю с победой в суде, – говорю Тому.

– Спасибо. Были у меня опасения, что свидетельница не расколется, но я прознал о ее неблагонадежности и красиво разыграл карту. Стоило присяжным услышать о том, что раньше дамочка лжесвидетельствовала в суде, и дело выиграно.

– Хорошо, что мне не придется выступать в суде против тебя. Леонард, конечно, доволен?

– Еще бы. Хотя он, ясное дело, приписал все заслуги себе – мол, всему я научился у него.

– Очень похоже на Леонарда, – киваю я. – Ну а как ты провел выходные? Лотти была у тебя?

– Нет, Лотти приедет в эти выходные. А прошлые я провел тихо-спокойно. – Том откидывается на спинку скамьи и вытягивает вдоль нее руку. – А ты? Как ваши дела с Элис?

Я знала, что Том спросит; отчасти для этого он и пригласил меня на обед.

– Хорошо. Все хорошо.

– И только? «Все хорошо», и точка?

– Это правда, – пожимаю плечами. – Она очень милая. Мама на седьмом небе. Люк и девочки тоже ладят с новой родственницей. Не знаю, что еще рассказывать.

– Ты, похоже, не в восторге. Я-то думал, ты будешь светиться от счастья. – Том легонько дергает меня за волосы, собранные в высокий хвост. – Выкладывай, Клэр. Я тебя хорошо знаю. Что не так с Элис?

Я откидываю голову назад, Тому на руку, зажмуриваюсь. Мне до сих пор трудно объяснить свои чувства к сестре. Открываю глаза, вижу участливую улыбку Тома.

– Ладно, – вздыхаю я. – Честно говоря, я сама не понимаю, что чувствую. Нет, неправда. – Я сажусь ровно. – Все очень запутанно. У меня много разных чувств, но главное… Только не смей никому рассказывать.

Я выжидательно смотрю на Тома: мол, обещай. Он покорно салютует двумя пальцами – знак бойскаутов.

– Главное – разочарование. Я ждала восторга, а его нет. Я какая-то выдохшаяся. Даже хуже, всем недовольная. Но почему? Ведь должно быть по-другому!

– Ты много лет шла к нынешнему дню. Испытывала то воодушевление и восторг, то огорчение и печаль, раз за разом мирилась с тем, что ты никогда не найдешь Элис. – Том прав. Я чувствовала все это, и не только это. – И вдруг свершилось, ты ее отыскала. Точнее, она тебя. Прежние чувства исчезли, и что же у тебя осталось? Любовь? Едва ли. Ты любишь ту малышку Элис, которая живет у тебя в памяти, а сейчас перед тобой настоящая, взрослая Элис. Два совершенно разных человека. Ты сама толком не понимаешь, что чувствуешь. Эйфория от первого письма Элис давно прошла. У сказки получился счастливый конец. И теперь тебя ждет долгая, изнурительная работа – ты должна построить отношения с нуля. Полюбить человека, которого ты не знаешь.

– Поразительно, – говорю я. – Ты рассуждаешь, как большой знаток людских душ.

– Я и есть знаток. – Том вновь шутливо дергает меня за волосы.

– Я думала, ждала даже, что сразу почувствую родственную связь с Элис. Такую сильную, что ей не помешают даже двадцать лет разлуки. А в реальности все совсем не так романтично, как в кино или книгах. В реальности все трудно и натужно.

Я смотрю в землю. Не хочу признаваться в своих переживаниях и в то же время хочу поведать о них Тому. Кажется, он понимает мои терзания. Ладно, расскажу. Тому можно.

– Ты сочтешь меня чокнутой, но в прошлые выходные… – Я нерешительно умолкаю.

– В прошлые выходные?.. – подсказывает Том.

– В прошлые выходные меня даже посещали гадкие мысли насчет Элис, а ведь она только к нам приехала! Нет, не так. Не мысли – чувства.

– Какие именно?

Я уже жалею, что затронула эту тему, но Том не отстанет.

– Ревность. Совсем крошечная, но все же ревность. Я приревновала маму – она сдувает с Элис пылинки. К примеру, та захотела на завтрак арахисовую пасту с конфитюром. Я предложила варенье, но оно, видите ли, не подошло, и мама тут же послала Люка в Интернет на поиски того, чего желает Элис. Еще я приревновала к ней Люка. В воскресенье она пошла с ним на i360 и на выходе вцепилась в Люка, как в свою собственность. А когда Ханна отказалась взять Элис за руку, знаешь, что я ощутила? Легкий триумф. Сказать по правде, я тогда едва удержалась, чтобы не хлопнуть Ханну по пятерне и не завопить в духе американских болельщиц: «Давай, Ханна, давай!»

– Небывалый случай, – смеется Том. – И зовется это действительно ревностью.

– Знаю! Что со мной такое?

– Ты ведь доверяешь Люку? – переходит Том на серьезный тон.

– Конечно, доверяю, – без колебаний говорю я. – Люк меня любит. Я это знаю. Он ни разу не давал мне повода усомниться в его честности.

– Да, вот только бывает, что мужчинам постарше льстит интерес молоденьких девиц. – Том допивает кофе. – И мужчины начинают посматривать по сторонам. Я вел немало подобных бракоразводных дел.

– Люк со мной так не поступит, тут и обсуждать нечего.

– Насколько я помню, тему затронула ты. Ладно, тебе лучше знать своего мужа. Кто я такой, чтобы высказывать о нем предположения? Мы с тобой, наверное, домысливаем то, чего нет. У адвокатов подобное не редкость. – Том забирает у меня обертку от панини, сминает вместе со своей и бросает в урну. – Все будет хорошо. С тобой все будет хорошо, Клэр. Прояви к себе снисхождение. И к Элис тоже. – Он встает. – Пойдем, не то Леонард сейчас полицию на уши поднимет, отправит на наши поиски.

Я догоняю Тома и бреду с ним рядом через парк.

– Я просто устала, наверное. Морально. Ничего, восстановлюсь. Это у меня такая бурная реакция, через край. – Я выбрасываю пустой стаканчик в урну по дороге. – Ладно, ну а когда ты приедешь знакомиться с Элис?

Том кривится.

– Не знаю. А надо?

– Конечно. Приезжай в субботу, с Лотти. Ханна ей обрадуется; девочки поиграют в саду. Ты просто обязан познакомиться с Элис. Я тебе о ней все уши прожужжала, втянула в ее поиски. Леонард приедет.

– Я подумаю.

– Никаких «подумаю», – возражаю я. – Ты не помешаешь, ничего подобного. Я хочу, чтобы ты приехал. Правда, хочу. Пожалуйста.

Мне почему-то вдруг очень важно познакомить Тома с Элис.

– Хорошо, – без особого энтузиазма соглашается Том. – Приеду.

– Отлично. Не подведи меня.

– Разве я тебя когда-нибудь подводил?

В тот вечер по дороге домой я принимаю решение: хватит тревожиться. Мне нужно вновь ощутить восторг, который я испытала после первого письма Элис. Наверняка мое беспокойство вызвано не только ее возвращением, но и напряжением из-за дела Макмиллана.

Телефон пищит, на экране выскакивает напоминание. Черт! Сегодня собрание школьного правления. Я о нем напрочь забыла. Не пойти нельзя. Я вхожу в комитет, который добивается расширения дороги и новых ограничений автомобильной стоянки, – чтобы дети безопасно добирались в школу.

Я смотрю на часы. Ехать домой смысла нет. Лучше прямиком в школу. Она расположена в соседней деревне, но сейчас села расстраиваются так быстро, что наша деревушка Литтл-Дрей и соседний Бадлингтон уже почти слились. Два населенных пункта разделяет лишь стометровая полоса «ничейной» дороги. Два года назад начальную школу в Литтл-Дрей закрыли, и дети стали посещать школу Бадлингтона, что сказалось на его инфраструктуре. Значительно возрос поток транспорта через деревню утром и в обед, когда начинаются и заканчиваются уроки. Дважды в день в Бадлингтон врываются десятки джипов и минивэнов, напоминающих стаи скворцов. Машины прибывают скопом и совершают одни и те же негласные синхронные маневры: выстраиваются в очередь перед крошечным разворотным кольцом возле школы, высаживают детей или забирают их – и отъезжают. Жители, обитающие рядом со школой, мягко говоря, не очень рады такому соседству.