не понимаю, я это или кто другой, – вздохнул Максим. – Ладно, проехали. Пошли поищем, где приткнуться, и ты мне расскажешь о султане, принцессе, лампах и колдуне… напомни, как его там звали?

– Абаназар, – подсказал Ахмед.

– Во-во, о нем самом. А то меня начинают терзать смутные сомнения.

– Правда?

– Истинная.

– Побожитесь!

– Ахмед, я же просил: завязывай с феней.

– Но у вас такое странное лицо, шеф, – поежился Ахмед в предчувствии недоброго. – Не иначе ваш знаменитый третий глаз опять открывается!

– Нет, пятая чакра!

– Пя-атая? – уважительно протянул Ахмед.

– Ох, Ахмед, кончай уже тупить.

Глава 5. Дядя Абаназар

Ночью Максиму снился кошмар: Абаназар, почему-то в облике огромной тряпичной жабы в чалме, уговаривал его пойти за волшебной лампой и грозился хорошенько прожевать Максима, если тот откажется. Максим рад бы был идти за колдуном, но ноги его словно налились свинцом или приросли к полу, и он никак не мог сдвинуться с места. А жаба все разевала и разевала пасть, примериваясь, с какой стороны лучше начать есть Максима. И еще она хохотала голосом Ахмеда, словно умалишенная. А рядом крутился тот араб, что взял у Ахмеда лампу и все подзадоривал жабу. Максим узнал его – это был как раз тот парень, что устроил истерику в кинотеатре, сбежал куда-то из автобуса и странным образом пропал из самолета. Теперь Максим был уверен почти на все сто: мальчишку зовут Аладдин…

И тут жаба прыгнула, распахивая бездонную пасть, а Аладдин схватил за плечи вырывающегося, что есть мочи кричащего Максима и… Максим проснулся.

За плечи его тряс вовсе не Аладдин, а Ахмед.

– Проснитесь, шеф! – напряженно шептал Ахмед. – Что с вами? Вы стонали и извивались как безголовая змея.

– Спасибо за сравнение, Ахмед. – Максим сел на топчане и помассировал ладонями заспанное, отекшее лицо. – Между прочим, змеи не стонут, тем более без головы.

– Вы уверены? – почему-то усомнился Ахмед.

– Точно тебе говорю. – Максим спустил ноги с топчана, нащупал пальцами туфли и сунул в них ступни.

В чайхане, куда они забрели ночью, еще никого не было. Только кто-то неистово гремел посудой в небольшой комнатушке.

– Хозяин не ругался больше, что мы его ночью разбудили?

– После того, как я втюхал ему золотой? – вскинул брови Ахмед, зевая. – Вы шутите! Да он нас на руках теперь носить будет.

– Вот ваш завтрак, почтеннейшие! – Бесшумно приблизившийся к топчану хозяин, недовольно надувая щеки, бухнул на топчан тарелку с разогретым вчерашним – если не позавчерашним! – пловом без единого кусочка мяса и половинку сухой лепешки. – Что-нибудь еще? – грубовато осведомился хозяин, вытирая руки о засаленную тряпку. Ни салатика, ни чая, судя по всему, не предвиделось.

– Мда-а, – протянул Ахмед, с сомнением разглядывая предложенную еду, а Максим брезгливо выковырнул пальцем из плова дохлую муху и продемонстрировал ее хозяину чайханы.

– Э-э, такой пустяк! – скривил губы тот и щелчком сбил муху с пальца Максима. – Вот и все.

– Говоришь, на руках носить будет? – Максим демонстративно отер жирный палец о курпачу, на которой сидел.

– Так ведь золотой… – пробормотал Ахмед.

– Дай-ка мне ножичек, – протянул руку Максим, снизу вверх глядя на хозяина. Тот сглотнул и сильно сжал в руках тряпку.

Ахмед вытащил из-за пояса нож и передал Максиму. Не отрывая взгляда от побледневшего лица чайханщика, Максим принялся чистить ногти кончиком ножа.

– Значит, говоришь, завтрак?

– Я… ну…

– Я не понял, что ты там бормочешь. Тебе дали целый таньга, а ты что?

– Таньга за беспокойство. Я вам дал кров и постель, о неблагодарный! И это ночью, когда никто вас и на порог бы не пустил. А я добрый! – быстро пришел в себя чайханщик, стряхнув трусливое оцепенение.

– Добрый, говоришь? – прищурил один глаз Максим. – А я вот очень злой, особенно когда хочу есть, а мне вместо еды подсовывают всякие помои!

– Э, зачем так говоришь? Это прекрасный плов!

– О, разумеется. С вялой, сморщенной морковкой, сухим рисом и мухами вместо мяса? Да такое даже собака жрать не будет!

– Будет! Я всегда им ссыпаю, и ни одна еще не жаловалась, между прочим.

– Значит, мы, по-твоему, собаки?

– Какой ты привереда! Еда стоит денег. Плати, и я принесу тебе все самое лучшее.

– Ахмед, – Максим повернулся к другу, – а не сварганить ли нам шашлык из этого проходимца?

– Что? Что такое? – забеспокоился чайханщик, но Максим проигнорировал его. – Безобразие, я сейчас крикну стражу.

– А и правда, Ахмед, может, лучше вызвать стражу? Они здесь быстро порядок наведут. Ну как, хозяин? Позовем стражу? Или судью?

– Да зови хоть самого султана, оборванец! – подбоченился чайханщик, вскидывая подбородок. – Мне плевать. Тьфу!

– Хорошо, так и сделаем, – кивнул Максим. – Ахмед, сгоняй-ка быстренько за стражей, скажи, чайханщик взял пять таньга…

– Какие еще пять таньга? Что ты мелешь?! – возмутился чайханщик.

– Взял пять таньга, – как ни в чем не бывало продолжал Максим, – за еду и кров, а кормит собачьими помоями. Да, и еще скажи, что возводил хулу на судью и плюнул на султана.

– Ага, я быстро, – соскочил с топчана Ахмед, довольно потирая ладони.

– А-а, постой, постой, о чужестранец! – опомнился чайханщик. – Зачем нам ссориться? Зачем стража, судья? Мы умные порядочные люди, и вполне можем договориться обо всем сами.

– Что ж, давай договоримся, – согласился Максим. – Если через пять минут на дастархане не будет свежих лепешек и чая, а еще через пять нежнейшего шашлыка, то Ахмед…

– Я понял, понял, – замахал руками чайханщик. – Сейчас все будет, уважаемые. Все будет!

Чайханщика словно ветром сдуло.

– Как вы любите впустую говорить, шеф, – ворчливо заметил Ахмед, вновь опускаясь на топчан. – Я бы просто дал ему в морду.

– Ну разумеется! А затем чайханщик вызвал бы стражу, и вместо лепешек и шашлыка ты отведал палок, а заодно лишился бы всех денег.

– Да, об этом я не подумал, – вынужден был согласиться Ахмед. – Но теперь я узнаю в вас того самого шефа, которого я знал когда-то! Вы все также скоры на расправу и остры на язык.

– А, брось, Ахмед. Нет уже того шефа. Был да весь давно выветрился.

– Не скажите. Вы так лихо расправились с Абаназаром.

– Это я могу, это сколько угодно! Морду там набить, взорвать что-нибудь, разрушить дом, языком трепать, – криво усмехнулся Максим, играя ножиком и краем глаза наблюдая за чайханщиком, то и дело настороженно поглядывающим в небольшое оконце. – Ага, вот и наш завтрак!

Чайханщик, раскланиваясь и слащаво, но очень неестественно улыбаясь, сгрузил на стол горячий чайник с зеленым чаем, нарезку из лука и щавеля и благоухающий дивными мясными ароматами шашлык, прикрытый горячей, только что из тандыра лепешкой.