На часах семь утра. После изнуряющей тренировки и водных процедур, я зверски голоден. Но завтракать без Лианы и ребенка я не хочу. Совместный прием пищи это еще один маленький шаг в построении наших отношений.

А потом, у дочери свое расписание. Я решил, что резко менять весь режим ребенку будет неправильным. С нее пока достаточно, нового дома и нового папы. Пускай садик будет тем важным мостиком, который поможет ей комфортно перейти от старой жизни к новой. А у Лианы таким мостиком будет работа. Марго еще ночью привезла вещи и продукты для них, так что дел у моих девочек невпроворот — все открыть, перемерить, решить, в чем они пойдут в садик и на работу. Обо все остальном я позабочусь сам.

Однако, надо будить моих засонь. Но я не могу пойти так. Иду к себе, быстро укладываю гелем волосы, душусь утренним, не слишком резким парфюмом, смотрю на себя в зеркало. Из-за бороды выгляжу немного дровосеком, но надеюсь, дочь привыкнет и не испугается меня. Борода — это часть моего образа, имиджа, и она очень нравится женщинам. В принципе я доволен собой. Долгими тренировками я вылепил красивое рельефное тело. На мне любая футболка сидит неплохо, брендовая же, пошитая на заказ, тем более. Улыбаюсь себе, нужно привыкать не только волком глядеть, исподлобья взирать на мир в ожидании удара. К дочери же иду. Нужно быть с ней помягче, со своей нежной принцессой.

На пороге комнаты застываю. Сердце начинает бухать в груди. А не привиделось ли это все мне вчера? Существуют ли две главные женщины в моей жизни на самом деле? Я столько лет убеждал себя в смерти той несчастной девушки, что теперь жизнь Лианы кажется мне чем-то фантастическим. Но, прочь сомнения. Что-то я совсем сдал в последнее время. Слишком сентиментальным стал.

Тихо открываю дверь. Лиана во сне особенно красива и беззащитна. Белокурые волосы разметались по подушке. Стройное тело свернулось калачиком и зависло на краю. Моя футболка лишь слегка прикрывает тонкие бедра. Чтобы не дать себе возможность вызвать непристойные картинки того, что могу сделать с этой русалкой, быстрей перевожу взгляд на дочь. Та сладко сопит, подложив себе под щеку ладошку, слегка приоткрыв по-детски пухлый ротик. Волосы у нее длинные и черные. И бровки черные, в разлет. Она так похожа на меня, на мою маму! Без всякой экспертизы видно, кто приложил руку к ее рождению.

Дочь, словно чувствует мой взгляд, ворочается и открывает глазки. На меня смотрят два сонных черных уголька, а горло комом перехватывает от счастья. И тут происходит чудо. Дочь растягивает губки и улыбается мне, а я в порыве нежности открываю свои объятия для нее. Она косится на спящую маму, и обратно на меня, застыв в нерешительности, пойти ко мне на руки, или остаться под защитой мамы.

— Ты кто? — спрашивает она меня.

Может так и неправильно говорить, не педагогически, не психологически, но я чувствую, что нужно именно так. Лучше разом расставить все точки над «и».

— Я твой папа. — тихо отвечаю ей. — Настоящий папа.

— Втолой папа? — задумывается дочь.

— Да, принцесса. Зубки пойдем чистить?

— А мама? — продолжает улыбаться Вероника.

Смотрю на Лиану. Она крепко спит. Наверно, как и я не смогла сомкнуть ночью глаз. Заснула, скорее всего под утро. Пусть отдыхает. Она переживает сейчас не лучшие времена. Силы ей еще понадобятся. А я в конце-концов, такой же родитель как и она. Справлюсь. Умыть ребенка, переодеть и накормить завтраком особого умения не требуется.

— Пусть мама спит, а мы пойдем одеваться и кушать, да принцесса? — прижимаю к себе наконец, свое сокровище.

* * *

Лиана

Просыпаюсь в незнакомом месте. Спросонья не пойму ничего. Вероники рядом нет, лишь скомканная подушка, да откинутое одеяло. Встала уже?

И тут сознание мое просыпается и окунает в реальность, словно в ледяную воду — мы в плену у Зверя. И она возможно сейчас с ним, скорее всего с ним! Подскакиваю с кровати, точно лежала на раскаленных камнях до этого.

Футболка Зверя доходит мне до коленей, на манер балахона. Но мне не до красоты. Сначала нужно убедиться, что он не сделает плохо моему ребенку.

Иду на поиски кухни. В его огромной квартире свежо и просторно. Пахнет дорогой мебелью из натурального дерева и кожи. Ковры с высоким ворсом приятно ласкают ступни. Натыкаюсь на груду свертков и пакетов из дорого бутика одежды. Я даже никогда в такой не заглядывала, просто мимо проходила, лишь увидев космический ценник через витрину.

Натыкаюсь на прикрытую дверь. Оттуда доносится бубнеж очередного мультика, детский смех моей дочери и нежное рычание Зверя. Вероника и Полянский беседуют, обсуждая персонажей мультика. Это — нереально. Это — за гранью добра и зла. Так не должно быть! Урод не может так легко завоевать расположение моего ребенка.

Несмотря на страх я злая. Решительно открываю дверь, вхожу. Полянский и Ника сидят рядом, на их лицах безмятежные улыбки, Вероника сосредоточенно ковыряет в глубокой тарелке кольца и звезды готового завтрака, оставляя звезды себе, а кольца перекладывая в тарелку к Зверю. Зверь на это лишь умильно улыбается, тут же поддевая еду ложкой и отправляя себе в рот.

— Мама! Мамотька! — замечает меня дочь.

Срывается со стула, огибает Полянского и виснет и у меня на груди. Поднимаю ее на руки, прижимаю к себе целуя и убеждаясь, что дочери не сделали ничего плохого.

— Что вы делаете? — спрашиваю я у нее.

— Мы завтракаем! ПАПА сплосил у меня, я буду сыл и колбасу или хопья, я сказала хопья…

Кто спросил…? Мне аж дурно от слов дочери. Вот это чудовище она уже называет «папой»???

— Хопья такие вкусные, ПАПА насыпал мне с голкой. Звездочки вкусные, а колечки нет, и папа сказал, что я колечки сам будет кушать.

Я не верю в это. Так не должно происходить. Это — какая-то другая реальность, параллельная.

— Можно меня ПАПА будет каждый день хопьями колмить, мамотька?

От полного обожания взгляда черных глаз дочери перевожу взор на другие, точно такие же.

— Что происходит? — выходит сипло.

— Завтракаем, — как ни в чем не бывало отвечает Полянский.

— Я о другом! — с нажимом говорю я, имея ввиду то, как он посмел представиться дочери.

— О другом поговорим позже, — чуть жестче отвечает Зверь, демонстративно переводя взгляд, успевший раздеть и огладить меня всюду, на часы. — Лиан, у нас мало времени. В садик можем опоздать.

— В садик? — не верится мне. Такие слова как садик, привычная работа остались где-то в другой жизни, которая теперь безвозвратно утрачена.

— В садик, Лиан, я спросил у Вероники, она соскучилась по друзьям и занятиям. Пускай идет. Потом решим, оставим ее там или найдем что-то более подходящее.

«Решим», «найдем»… по крайней мере он не отделяет ребенка от меня, говоря что решит все и найдет сам.