– Не делай то, чего тебе не хочется. – Доусон наклоняется к моему лицу и обеспокоено смотрит мне в глаза. – Я тебе обещал! Но не говорил о том, что я не вмажу этому засранцу, если там, – он тычет себе за спину, – произойдет нечто не входящее в планы сценария. Пока тебе просто надо построить мордочки с коктейлем в руках, закатить пару раз глаза к небу и попрыгать на скакалке. Зачем эти двое клоунов, я еще не понял. Я попрошу об одном – не делай того, чего не желаешь! Не искушай меня.

Он говорит с таким нажимом, будто я намеренно устрою ему сцену из Тарантиновского фильма, с принуждением или мясорубкой.

– Хорошо. – Он тянется ко мне губами и слегка чмокает. – А о твоем согласии без предупреждения мы поговорим позже, возможно, я придумаю наказание, – его шепот пронизывает меня насквозь, тело мгновенно покрывается мурашками, а каждый волосок встает, окликаясь на его властный голос.

– ДА, сэр, – игриво отвечаю ему, в его глазах в ту же секунду отображается возбуждение.

Парни заканчивают работу с баллончиком из-под красок, и я вместе со всеми прохожу в импровизированную студию. Мне все еще не дали зеркало, чтобы посмотреть на себя. Но это не особо важно, для меня это прикольный эксперимент, который я буду вспоминать всю жизнь.

Стены завешаны белой простыней, везде фотокамеры и штуки в виде зонтиков. Чуть дальше стоят четыре стула и один большой стол, на котором стоит ноутбук. Доусон, Нильс, девушка с дредами и парень с желтыми глазами располагаются за ним, пока мы, как стайка бестолковых куриц, толкаемся на импровизированной сцене.

– Итак, считайте, я режиссер, а вы актеры. Нам необходимо убедить покупателей, что от этого дерьма у каждой домохозяйки вырастет вместо жира пресс, ноги станут стройней, а плывущий второй подбородок подтянется. Вначале снимем нашу прекрасную зеленоголовую нимфу. Напряги свои мышцы, покажи пару поз из уроков йоги, потряси попкой, чтобы я нашел правильный ракурс. Потом парни, и, наконец, сделаем тройничок. Поиграем с камерой все вместе. – Он встает и идет к фотоаппарату, я же ожидаю его нимфу и стою, сцепив обе свои руки вместе. – Мисс, у нас нет прислуги или пажей, чтобы подали вам баночку. Ухаживаем за собой сами.

Я оглядываюсь, понять бы, кому он это говорит.

– Эл, это он тебе, – подсказывает Вит. Беру со столика одну баночку, даю в руки Виту.

– Поставишь ее на моё плечо, голову или пол, где удержится, только после глубокого вдоха. Дай мне сосредоточиться, – указываю ему.

Становлюсь в позу «Разрушителя вселенной» без предварительной растяжки подколенных сухожилий и бедер. Мой вес тела держится на ладони и стопе противоположной ноги, при этом руки вытянуты параллельно полу, а вторая нога заведена за затылок. Медленно выдыхаю, приподнимаю лицо и сосредоточиваю свое внимание на духовном мире, а не вспышке камер. Я даже не слышу удивленного шёпота, который заполняет маленькую студию. Вит ставит баночку передо мной, по мне, так это самое верное решение, чем громоздить на меня.

– Снято! – орет режиссер. – Давай следующую.

Распутываю свое тело, делаю несколько приседаний. Нельзя вот так без разогрева делать асаны. Все-таки, это моё духовное «я». Решаюсь на «классическую позу скорпиона», «Тараксвасана», ее я достигла лишь через несколько лет регулярных занятий йогой. Удерживаюсь на ладонях вытянутых рук, а носками касаюсь затылка. Мое дыхание приходит в норму, для принятия позы выдыхаю медленно через нос, передвигаюсь так, чтобы камера фотографировала мой профиль. Серебристая краска попала в глаза и начинает щипать. При слове «снято», перехожу в последнюю позу «Ширша Падасана». Удерживаю тело лишь на предплечьях и ладонях, а носки подтягиваю к затылку. Для качественного освоения позы необходимо идеально чувствовать свои мышцы и дать возможность позвоночнику двигаться самостоятельно. Эта поза практиковалась слишком давно, чтобы сейчас не получилась. Я уже забыла про все эти банки с питанием. Мне безразлично, что они там говорят, когда я прихожу в окончательно нормальную позу, все стоят с открытыми ртами.

– Что это было? «Ты циркачка?» – удивленно спрашивает парень, которого пригласили на эту импровизированную фотосессию. – Нам что, теперь за ней повторять?

По его лицу видно, он в шоке. А если еще взять во внимание, что на его боках слои жира, значит, он питается анаболиками, которые, кстати, запрещены. Именно поэтому приятно смотреть на тело Доусона: он подтянут и накачен там, где надо. Если бы его раздеть здесь, то… Нет уж, пусть сидит в совсем темно-синем костюме за солнечными непроницаемыми очками, мне так проще. Иначе эта порно-девочка получит в глаз. Девушка выходит вперед и позирует достаточно профессионально, Вит в это время придвигается ко мне и кладет свой подбородок мне на плечо.

– Кто такая Ханна? – Хмуро перевожу на него взгляд. – Что уже спросить нельзя?

– Нельзя, – грубо отвечаю я. – Она кость в моем горле, заносчивая блондинистая курица. Больше мне ничего не известно. И если бы ты не переубедил, я бы все еще думала, что они с Доусоном любовники.

– А теперь, значит, не думаешь? – подстрекает он меня.

– Не будь свиньей. Меня это бесит. – Стряхиваю его с себя и отхожу на шаг. – Что тебе известно?

– Ты такая же, как и он. Посмотрим, сейчас начнется парная съемка, и я не приду к тебе на помощь, пока не пообещаешь свести меня с Ханной, – шантажирует он меня.

Взбешено предупреждаю его взглядом, он не сделает этого.

– Я не дружу с ней, – шиплю я на него. – Сделай все сам, если так желаешь с ней потусить. Не смей оставлять меня на съедение волкам! Ты обещал, что мы будем вместе, я не хочу, чтобы этот бугай трогал меня! Я ведь ради тебя согласилась, чтобы ты заработал денег и засветился в мире моды, придурок.

– Но и ты обещала любую услугу за мою малюсенькую помощь вам с Доусоном. У меня не было идей, и вот я понял, чего хочу. – Режиссер зовет всех нас переодеться в какое-то отстойное тряпье с практически открытым телом. На мне очень короткие шорты, в которых видны полушария моей попы, топ вообще ни о чем, из него все вываливается. Наспех мне снимают грим, лишают линз и оставляют полностью без макияжа. Пока я зло расхаживаю по сцене, чувствую испепеляющий взгляд моего мужа. Температура в помещении подскочила, как только я вошла. Остановив его тираду одним движением руки, я пошла дальше участвовать в этом цирке. Незаметно ко мне подошел мужчина-модель, обнял со спины. Все, что я делала, было инстинктами. Строгий взгляд, хмурое лицо, сцепленные на его пальцах мои. Все в таком духе. Мне неприятны прикосновения других мужчин, я уже давно заметила, что кроме Доусона никто не может расположить меня к себе. Поэтому, отыскав своего брата, я произнесла одними губами «помогу». Он тут же возник рядом, отодвинул парня к другой модели, и мы спокойно привели в действие фотосессию. Я все еще не решалась посмотреть на Доусона, ожидала, что вот он уже бьет режиссера или Нильса, да кого угодно. В это время моё напряженное тело успокаивал брат, который то и дело нажимал на расслабляющую точку над поясницей. Когда все закончилось, я вместе с Витом прошла в раздевалку и переоделась все за той же ширмой. Подготавливая себя ко всему, я мысленно молилась, чтобы он не облажался сейчас, только не теперь, когда я, наконец, сдалась. Поблагодарив компанию за сотрудничество, я вышла из гримерной и столкнулась нос к носу со своим бывшим мужем. Он стоит, низко опустив голову, руки в карманах, поза предельно напряженная.