– Какой такой вечерний костюм? – спросил Спенглер. – На мне костюм, который я ношу и днем, и вечером.

– В семь часов, – сказала Диана. Она заметила на столе у Спенглера крутое яйцо. – Милый! Какое забавное пресс-папье! Из чего оно сделано?

– Это яйцо, – сказал Спенглер. – Обыкновенное яйцо. Я держу его на счастье.

– Как это трогательно! – сказала Диана. – Увы, милый, мне надо бежать. – Она двинулась к нему за прощальным поцелуем, но он деликатно отмахнулся от него, и она покинула контору.

Мистер Гроген допечатал телеграмму. Спенглер подвел Улисса к старику.

– Вилли, – сказал он. – Я схожу к Корбету выпить. Познакомься, это младший брат Гомера, Улисс Маколей. На его долю сегодня выпали сильные переживания. Он попал в западню. Улисс, познакомься с мистером Вилли Грогеном.

– Да мы с ним старые друзья, – сказал мистер Гроген. – Он смотрел, как я работаю.

Улисс кивнул.

– Опрокину стаканчик – и вернусь, – сказал Спенглер.

Спенглер направился было к выходу, но вдруг заработал приемник: послышался звонок и знаки сразу же стали отпечатываться на ленте. Он подошел к аппарату и стал их разбирать.

– Вызов компании «Вина Итаки», – сказал он Грогену, – оттуда, из-за города. Если Гомер придет, задержите его, пока мы не получим вечернего вызова от фирмы «Натуральный изюм». Мальчик два раза подряд обскакал Западную телеграфную компанию. Если ему сегодня удастся это в третий раз, наши дела будут в шляпе. Сколько телеграмм мы от них получили вчера?

– Шестьдесят семь, – сказал Гроген.

– Шестьдесят семь из шестидесяти восьми. Рассыльный, который прибежит на вызов первый, получает все телеграммы, кроме одной. Второй рассыльный получает только одну. Ладно, пойду выпью.

Но в это время аппарат застучал снова: точка, точка, тире, точка, точка, точка. Стоило управляющему телеграфной конторой услышать первые две точки, как он понял, что их вызывает «Натуральный изюм», а так как Гомера в конторе не было, Спенглер крикнул старому телеграфисту:

– Я сам приму вызов. И добегу туда первый.

Позывной сигнал не прозвучал еще и трех раз, а Спенглер уже отмахал половину квартала, пробираясь в толпе, как футболист на поле. Впереди на углу, метрах в тридцати от него, одиноко стояла скромная девушка лет восемнадцати или девятнадцати, лицо у нее было нежное и усталое, немножко испуганное и совсем особенное. Она ждала автобуса, который должен был увезти ее домой после работы. Даже на бегу Спенглер заметил одинокую фигуру девушки и, как ни торопился, успел подумать, что эта девушка – воплощение одиночества на земле. Поддавшись внезапному порыву, он быстро подбежал к девушке, на миг остановился и нежно поцеловал ее в щеку. Прежде чем снова пуститься в путь, он сказал то, что ей необходимо было услышать:

– Вы самая прекрасная женщина на свете!

И побежал дальше. Когда он взлетел по лестнице компании «Натуральный изюм», перескакивая через две ступеньки на третью, рассыльный Западной телеграфной компании как раз слезал с велосипеда у подъезда. Он запоздал потому, что их конторщик не знал наизусть позывных, как их знал Спенглер. Когда Спенглер уже входил в контору фирмы, его соперник еще дожидался лифта внизу.

И, словно он все еще был рассыльным, как когда-то, Спенглер доложил о себе старушке за конторкой.

– Почтово-телеграфная контора, – сказал он.

– Том! – с удивлением и радостью воскликнула старая женщина. – Да неужели ты опять стал рассыльным?

– Кто родился рассыльным – им и умрет! – ответил Спенглер, нисколько не смущенный бессмысленностью этого изречения. Он улыбнулся старушке. – Но прежде всего мне хотелось повидать вас, миссис Брокингтон.

В контору вошел рассыльный Западной телеграфной компании.

– Западная телеграфная компания, – назвался он.

– Видишь, Гарри, тебя обогнали опять. – Старушка протянула ему одну-единственную телеграмму. – Может, тебе повезет в следующий раз.

Мальчик Западной телеграфной компании был слегка обескуражен: снова его опередили, и на этот раз даже не рассыльный, а сам управляющий почтово-телеграфной конторой. Он взял свою телеграмму, сказал: «Спасибо и за это, миссис Брокингтон» – и отправился восвояси.

Старая женщина отдала Спенглеру целую пачку телеграмм.

– Вот тебе, Том, – сказала она. – Сто двадцать девять ночных депеш, во все концы страны. И все платные. За наличный расчет.

– Сто двадцать девять? – переспросил Спенглер. – Ну, дела у меня в этом месяце идут неплохо. – Он перегнулся через перегородку и поцеловал женщину.

– Что ты! – вскрикнула миссис Брокингтон.

– Вы уж мне не мешайте. Мне хотелось вас поцеловать с тех самых пор, как я увидел вас в первый раз, помните? Прошло двадцать лет, а вы все хорошеете с каждым годом.

– Что ты, что ты! – возразила она. – Не смей дразнить старуху!

– Старуху? – сказал Спенглер. – Ну, это поклеп!

– Ты очень милый, Том, – сказала миссис Брокингтон. – Как и все твои рассыльные. А где этот новенький?

– Гомер? Гомер Маколей? Он будет приходить к вам каждый день. И притом первым. У нас сегодня вышла заминка, маленькая неприятность с его маленьким братом, которого зовут Улисс. Он попал в какую-то западню в магазине Ковенгтона. Гомеру пришлось его оттуда вытаскивать. Но вы его будете часто видеть. – Он замолчал и улыбнулся. – Добрый вечер, Эмили.

– Как мило, что ты запомнил мое имя, – сказала старая женщина.

На улице Спенглер почувствовал, как у него хорошо на душе. Его радовало и то, что Гомер вытащил Улисса из западни, и то, что Гроген мог еще работать, хотя давным-давно должен был выйти на пенсию, и то, как заглядывался Улисс на все, что творится в телеграфной конторе, и то, как хотел поскорее вырасти Агги, чтобы стать рассыльным, и даже Диана Стид. Но больше всего его радовала мысль о девушке, ожидавшей на углу автобус. Когда он дошел до того места, где она стояла, он сказал себе: «Вот здесь она стояла. Наверно, я никогда больше ее не увижу, а даже если и увижу, она никогда больше не покажется мне такой, как сегодня».

Он побрел по улице, тихонько насвистывая. У дома напротив бара Корбета до него донеслись звуки пианолы – старый вальс «Мне нужна только ты». Он подошел к вращающейся двери, послушал музыку, а потом зашел в бар. У стойки стоял сам Корбет; он сразу же приступил к делу и налил Спенглеру то, что тот обычно пил: виски с водой.

– Здравствуйте, Ральф, – сказал Спенглер. – Как дела? – Он поглядел на трех солдат, сидевших возле пианолы.

– Ни шатко ни валко, – сказал Корбет. – Одни солдаты, которым некуда девать время и нечем платить. Я ставлю им по три выпивки на каждую их одну, а когда у них в кармане совсем пусто и они собираются уходить, я им возвращаю деньги обратно. А кто может мне это запретить?