Крепко сжав шпильки, я принялась ковырять замок, но вместо того, чтобы поддаться на мои манипуляции и открыть свое нутро, из замочной скважины вдруг вылезло три тонких колючих стебелька с ярко-красными бутонами. Это были миниатюрные крохотные розы! Я сразу же прекратила ковырять замок.

— И это «нет магии»? — поджала я губы от напряжения. Если так и дальше пойдет, то я эти стебли закроют всю замочную скважину и не дадут мне никакой возможности открыть шкатулку. — Нужен ключ. Без него я лишусь последней надежды на правдивую информацию.

Но сказать проще, чем сделать! Я же осмотрела всю клетку.

— Значит, плохо осмотрела, — прошептала я раздосадовано, снова хватаясь за изящную музыкальную игрушку. Обняв клетку двумя руками, я принялась расхаживать по комнате, меряя ее шагами и помогая себе погрузиться в размышления, которые я тихо бубнила себе под нос:

— Клетка стояла на шкафу. Птичка замерла будто ее пение оборвали в самом процессе. На шкафу она столько времени пылилась, и никто даже не обращал внимания. Думали, что сломалась? Определенно она вызывала такие ощущения. Но, может быть, механизмы не сломались? — замерла я около большого окна, продолжая обнимать клетку. — Соловей же поет в сумерках, ближе к ночи. И сейчас твое время. — Я медленно оглядела комнату еще раз, уже стараясь подмечать все детали. Как-то же Лиэри запускала пение птички, и явно не через завод, которого я тоже не нашла ни на клетке, ни на птице. И единственное место, что привлекло мое внимание, стала ажурная стойка с горшками растений, нет розовых декоративных кустов, вершина которой имела пустую полочку, круглую, словно специально сделанную для клетки. — А ну-ка, проверим мою теорию, — тихо подбодрила я себя и, встав на носочки, аккуратно поставила клетку на пустующую полку.

И как только последние лучики солнца ушли, погрузив кабинет в приятную вечернюю тень, механическая птичка вдруг ожила, разлетелась пыль от расправленных крылышек, зазвучала тихая приятная мелодия, а следом запел и соловушка чистым красивым звуком. И на самой высокой ноте в клетке вдруг выдвинулась нижняя часть деревянного дна — ключик был там.

Я выхватила его из углубленья с такой скоростью, что чуть не выронила на пол. Спрыгнула с табуретки и понеслась к бюро. Ключ плавно вошел в замочную скважину, и я аккуратно провернула его по часовой стрелке до щелчка. Этот звук стал для меня самой настоящей радостью и облегчением. Пальцы дрожали, когда я доставала из тайника дневник Лиэри.

Неужели я наконец-то хоть что-то узнаю о герцогине?!

Я бережно расстегнула кожаный ремешок и открыла первую страницу. Там оказались красивые золотые розы и красивым почерком было выведено «Лиэри». Я провела кончиками пальцев по выпуклым контурам цветков и улыбнулась своей такой эфемерной подруге. Это было настолько странно, что я прониклась судьбой неизвестной мне девушки, которая стала подругой, нет… почти сестрой.

— Наверное, это все родство душ, — прошептала я и перелистнула страницу. Там аккуратным красивым почерком были выведены знаменательные даты: дни рождения, крестины, свадьбы. Я прочитывала все имена и пыталась хоть что-то достать из воспоминаний Лиэри, но странным образом подсознание молчало, будто никто из этих людей не был ей важен. Там было и день рождения самой Лиэри, которое должно было состояться через месяц. Лиэри родилась в самый теплый месяц в Стеллариуме — в джулионе.

Я продолжила листать дневник и читать старые записи, но чем дальше, тем записи становились короче и грустнее, будто кто-то выпивал всю радость молодой девушки. Про Тиада было всего лишь пять небольших заметок. Всего пять! А ведь она стала его женой и вроде как по любви.

— Лиэри, ты здесь? — задала я вопрос в пустоту, но перо не зашевелилось от чужой магии. Видимо, сегодня я буду разбираться со всеми записями в одиночестве. — Тогда займись анализом данных, Сиенна Мапл. Зачем-то же ты изучала всю эту аналитику в колледже, хоть и для школьной программы.

Когда за окном стало светать, запели настоящие утренние птички, я наконец отложила перо-ручку, дописав последний пункт в своей таблице под названием «герцогиня». И пока меня никто не побеспокоил, вернула изученный вдоль и поперек дневник Лиэри обратно в тайник, а ключ — в клетку, переставив дорогую вещь на столик около окна. Записи я не стала оставлять без присмотра, поэтому сложила все три исписанных листа и спрятала их в лиф платья. Мода здесь, хвала небесам, не повторяла наш семнадцатый век, когда конструкции женских одежд походили на пыточный механизм. Скорее это было изящество французского ампира и практичность начала двадцатого века. Одним словом, та самая женская изящность, которая всегда заставляла меня мечтать о том прошлом. Кто же знал, что я исполню свою мечту вот так!

Я мышкой шмыгнула в коридор, прокралась на первый этаж, чтобы стащить с кухни что-нибудь съестное и встретила там грустного графа.

— Миледи, — выдохнул уж совсем несчастно Дарион.

— Ваша светлость, — слегка кивнула я в знак этикета, на что сразу же получила тяжкий вздох.

— Вы совсем не считаете меня своим другом, миледи. А ведь мы знаем друг друга с самого детства. Как же так вышло, что я стал для вас настолько чужим?

Меня саму очень интересовал этот вопрос. Я почти ничего не ощущала внутри воспоминаний Лиэри по поводу графа, будто того толком и не было в ее жизни. Но прочитав ее дневник, наконец-то сложила совершенно иную картину ее знакомств, связей, дружбы и даже презрения. Как раз магистр на первых страницах дневника вызывал у Лиэри лишь отрицательные эмоции, а вот Дариона она любила как брата.

— Поверьте, то было не мое решение, Дарион. Мой брак крайне негативно повлиял на мою жизнь и на мой склад мыслей. С одной стороны, я погрязла внутри супружеского мира, в который попала по своей наивности. С другой, боялась, что уже не смогу рассчитывать на вашу дружбу и поддержку. Вы же не уважаете Тиада, я права?

Дарион заботливо налил мне горячий чай, который готовил для себя и подвинул свою же тарелку с собранным сэндвичем. Я не стала отказываться — голод уже подбирался к желудку и вот-вот мог заявить о себе неприличным урчанием.

— Вы всегда можете рассчитывать на меня, Лиэри. Вы же мне, как сестра.

Сердце кольнуло болью — мужчина так ласково обращался к дорогой для него женщине, которую убили в собственном доме руками близких людей. Дарион не должен об этом никогда узнать, потому что он же не простит себе, что не вмешался.

— А вы мне, как брат, Дарион, — улыбнулась я робко, повторяя слова самой Лиэри из дневника. Я чувствовала, что должна сказать их, чтобы Дарион наконец-то снял с себя вину за разлуку. Он не был виноват в том, что бедную Лиэри опутали паутиной и заставили жить по своим удобным правилам. Когда наконец-то я смогла взглянуть на все ее глазами, прочитать ее мысли, то я поняла одно — Сиенна Лиэри Розалес стала совершенно такой же жертвой на алтаре темных и злых людей, как и я в своем мире. Наши жизни отняли из-за алчности, жадности и душевной черноты монстров, которые решили, что имеют право вершить любой порок в угоду своим желаниям.