женщинах плохо, — сказала Антон, — но жизнь есть жизнь. Чем больше я живу, тем больше убеждаюсь, что чаще всего женщина продается, как бы это ни было закамуфлировано под чувства или под необходимость.

— Мужики тоже продаются, — ответила Наташа. — Ты правильно сказал: жизнь есть жизнь. И в этом нет ничего плохого. Да, ты должен купить женщину. А если ты красавец, да ещё хороший человек, можешь взять и так, но лучше подкрепить это чем-то более существенным. Никуда от этого не денешься.

— Наверное, — усмехнувшись, согласился Антон. — Правда, я всегда считал, что существует такая вещь, как привязанность.

— Существует, — непонятно чему обрадовалась Наташа. — Но это не вещь, её не пощупаешь, а оберегать надо. Узлы почаще проверять, а то развяжутся, и не заметишь. Ты, дорогой мой, наверное, халявщик. Ничего не делая, хочешь, чтобы все держалось само по себе… Тебе не надо — отпихнул и пошел, надо — поманил, она рядом. Надо хотя бы иногда радовать жену: дарить ей подарки, цветы, давать возможность самой покупать разную дребедень, говорить ласковые слова. К тому же женщины любят все красивое. И мужчин тоже, особенно молодых. Разве это плохо? Вы тоже любите девочек. Да ещё иногда пользуетесь своей физической силой и насилуете их.

— Ну, о насильниках мы сегодня говорить не будем, — сказал Антон. — А в остальном, может, ты и права, но мне это не нравится. Мне противно играть по правилам, из которых вытекает, что физический объем души таракана равен физическому объему души человека. Я не хочу играть в те же игры, в которые играют мышка-норушка, собачка, верблюд и мой сосед Иван Петрович. Мне скучно говорить об очевидных вещах, обсуждать политические новости. Надоели семейные дрязги и однообразные планы на будущее.

— А зачем же ты приехал сюда, пишешь ей письма?

— Я приехал сюда отдыхать, — чеканно проговорил Антон. — А насчет женщин я понял, что женщину Господь Бог вылепил не из ребра, а из крайней плоти мужчины. Он создал Адама, сделал ему обрезание, а из кусочка кожи смастерил Еву.

— Остроумно, — усмехнулась Наташа. — Только у меня есть другая версия. Господь Бог вначале сотворил Еву, но увлекся и вылепил ей слишком большую задницу. Тогда он снял лишнее и из этого вылепил ей мужика.

— М-да, — сказал Антон и засмеялся. — Пусть будет так, как ты сказала. Мне все равно, из чего вылепили Адама. А ты молодец. Ты мне нравишься все больше и больше.

С узкой бетонной дорожки ни свернули налево на пляж и медленно пошли вдоль берега. Море слегка фосфоресцировало, и редкие блестки казались блуждающими огоньками, живущими по ту сторону невидимой преграды, что стоит между реальным миром и его трансцендентным отражением.

— Твой этот сопляк — дурак, — продолжил Антон. — Он ничего не понимает в женщинах.

— Мне от этого не легче, — раздраженно ответила Наташа. В её голове послышались истерические нотки, и Антон это почувствовал.

— Тогда зачем расстраиваться из-за какого-то дурака, — громко сказал Антон. — Ты же умная.

— Для женщины это скорее недостаток, — ответила Наташа.

— Ты очень красивая, — ещё громче сказал Антон.

— За что кукушка хвалит петуха… — усмехнулась Наташа.

— Молодая! — почти выкрикнул Антон.

— А это уже грубая лесть, — отрезала Наташа.

Антон рассмеялся каким-то сатанинским смехом, заглянул Наташе в лицо и каким-то не своим, противным голосом сказал:

— Этот молокосос ещё пожалеет, что бросил тебя. Он идиот! Сволочь и идиот!

И тут Наташу словно прорвало.

— Он не дурак! — закричала она. — Он сволочь и гад! Я не сказала тебе всего. Он не просто ушел. Он предал меня! Предал, как меня ещё не предавал никто! Он трус и подлец!

— Громче! — закричал Антон.

— Что? — удивилась Наташа.

— Скажи то же самое громче. Заори. Вырви из себя это, освободись! Кричи: "Он трус и подлец!" — завопил Антон.

Наташа изумленно посмотрела на Антона и вдруг закричала что было сил:

— Он трус и подлец! Сволочь! Кретин!

— Падла! — заорал Антон.

— Падла! — повторила Наташа. — Сволочь!

— Ну давай, давай! — размахивая руками, кричал Антон. — Наддай!

— Я его ненавижу! — закричала Наташа. — Тварь! Педераст проклятый!

— Ну, еще! — неистовствовал Антон.

— Тухляк! Мерзятина! — из последних сил закричала Наташа. — У него изо рта воняло кислятиной! Сука!

— Здорово! — во всю силу легких закричал Антон, а Наташа подняла руки вверх и, потрясая кулаками, завизжала:

— Свинья! Импотент проклятый!

— Ура! — прыгая вокруг Наташи, орал Антон. — Мы его убили! Мы размазали его по этому пляжу, как дерьмо!

Неожиданно Наташа села на песок, обхватила голову руками и застонала.

— Что с тобой? — подскочив к ней, спросил Антон. Он сел рядом, обнял её за плечи и попытался заглянуть ей в лицо. — Ты что? Тебе плохо?

— Что это со мной было? — тихо спросила Наташа.

— Мы убили этого сопляка, — ответил Антон.

Некоторое время они сидели молча, а потом Наташа шепотом сказала:

— Ты дьявол. Не главный, конечно. Кто там у них пониже рангом? Вот ты он самый и есть.

— Я не обижаюсь, — сказал Антон.

— И не надо, — так же тихо сказала Наташа. — Я же не обидеть тебя хотела. Просто сказала, кто ты такой.

— Ну, сказала и сказала. — Антон помог ей подняться с песка, взял её за локоть, и они медленно пошли дальше.

Почти всю дорогу они шли молча, а когда подошли к дому, Антон попрощался и собрался было уходить, но Наташа остановила его:

— Пойдем, я тебя накормлю. У тебя же в твоей халупе ничего нет. Да и вообще можешь остаться у нас ночевать. Места много. Мама будет рада.

Они подошли к дому, на цыпочках поднялись на второй этаж в тот самый кабинет, где Антону уже приходилось бывать и, оставив гостя, Наташа спустилась вниз. Вскоре она появилась с подносом, заставленным всевозможными закусками.

Ужинали они долго и без удовольствия, хотя оба были голодны. Говорили мало и в основном о ерунде: вкусно, очень вкусно, как приготовлено, как лучше пить шампанское — с газом или без. Сердечные дела больше не обсуждали. Домашняя обстановка словно провела между ними демаркационную линию. Наташа выглядела очень уставшей. Она часто зевала в ладонь, отвечала невпопад и осоловело смотрела в свою тарелку. Антон думал о том, что зря он согласился зайти в дом. Ему давно хотелось остаться в одиночестве. Завтрашнее пробуждение представлялось ему скучным, а пребывание здесь с последующим прощанием — утомительным. Он с тоской подумал о том, что теперь предстоит завтрак с Еленой Александровной и её сыном-жлобом, который обязательно испортит ему настроение. А потом в качестве платы за гостеприимство он должен будет остаться хотя бы на полчаса. И после всего этого придется пройти несколько