– Да какое может быть удовольствие по этим кочкам и ухабам ездить? – удивилась я. – Лес ведь испоганили так, что и ходить-то опасно!

– А может, они и отправились в ту его часть, что нас от Квасниковки отделяет, – предположил Сашка. – Ее же никто не трогал, и она сохранилась во всей своей первозданной красе! – пожал плечами муж и, глянув на стол, сказал: – Смотрите, у нас весь лед растаял! Пойду новый принесу!

Я хотела сказать ему, что еще и этот сгодится, но он уже скрылся в доме, а крепко выпивший Богданов – теперь это было его обычное состояние, потому что он никак не мог пережить унижение, которому его подверг сволочь Жека, – пустился в воспоминания и сказал мне:

– Вот сейчас все дружно ругают развеселые и бесшабашные 90-е годы, мол, беспредел тогда был! А вот фигушки! В то время было гораздо больше порядка! Вот я, например, «крышные» аж синим от татуировок бандюкам платил, так они хоть «по понятиям» меня дербанили, но такого беспредела, как этот качок, чтоб он сдох, никогда не допускали!

– Ничего! Отольются ему наши слезки! – угрожающе сказала я. – Будет и на нашей улице праздник!

– Это только тогда, когда они отсюда съедут! – невесело заметил Сергей Сергеевич. – А на это что-то не похоже!

– Я буду не я, если раньше чего-нибудь не придумаю! – твердо пообещала я.

– Ты уж думай скорее! – попросил меня Богданов. – А то лично мне ничего стоящего на ум как-то не приходит, – и, шумно набулькав себе в стакан, залпом выпил.

– А почему без меня? – обиженно спросил муж, появляясь с новой порцией кубиков льда. – Я тоже хочу выпить за скорейшее избавление нас от этой напасти!

И хотя, с моей точки зрения, ему уже и так хватило, но возражать я не стала – надо же, чтобы при наших нечеловеческих условиях жизни у людей была хоть какая-то, пусть и такая, отдушина, чтобы они могли разрядиться.

После моего звонка Михаилу и его товарищам, а еще участковому, которого я обещал предупредить, потому что именно для этого я и сбежал в дом, прошел уже час и заканчивался второй. За это время под предлогом того, что ему поступили жалобы на вороватых бомжей, что полностью соответствовало действительности, к нам присоединился участковый, а потом заглянул на огонек, явно, чтобы выпить на халяву, Афонин, но он, правда, принес свои соленья, так что получилась уже не совсем халява, хотя виски, конечно, стоило гораздо дороже его помидоров.

Мы сидели и дружно перемывали косточки Жеке и его компании, которая в отсутствие своего главаря продолжала очень шумно гулять по соседству, когда на улицу вдруг почему-то очень медленно въехал джип этого негодяя, причем из салона доносилась совсем не громовая музыка, а безутешные рыдания прошмандовки, перекрывавшие даже доносившийся с дачи Мажора рев. Не выключая мотора, качок остановился у дома Афонина. Хлопнула дверца, через некоторое время дверца снова хлопнула, и машина передвинулась к нашему участку. Жека вылез и с самым зверским выражением лица, которое мы смогли рассмотреть в свете фонаря – он у нас как раз напротив, – бросился к нашему мини-вэну и потрогал его капот. Как только он направился к нашей машине, мы все толпой бросились к калитке, опасаясь, что сейчас этот подонок на нее покусится – от такой сволочи чего угодно можно ожидать, но оказалось, что беспокоились мы зря, он ее не тронул.

– Ты что, решил мне техосмотр устроить? – спросил я у спины удалявшегося Жеки и тут же невольно присвистнул, а сзади меня раздались очень тихие, но донельзя довольные восклицания остальных.

Да еще бы нам не быть довольными, если мы увидели, что эта огромная машина была не только разрисована яркой аэрозольной краской так, что живого места не было, но ее еще и покрывали такие надписи в адрес ее хозяина, что самым приличным было слово «козел», которое красовалось как раз на лобовом стекле, а в довершение к этому все четыре покрышки оказались пробитыми, так что даже удивительно, как эта машина смогла прителепать сюда на одних ободах.

– Еще чего! Техосмотр! – буркнул качок.

Он повернулся ко мне, и я внутренне возликовал – у него под глазом чугунел свеженький фингал, который очень скоро должен был заполыхать всеми цветами радуги, а сам он имел очень помятый и довольно растерянный вид.

– Я ваши машины трогал, – объяснил он.

– Зачем? – удивился Афонин.

– А чтобы узнать, ездили вы куда-нибудь или нет, – буркнул он.

– Ну и что ты выяснил? – спросил я.

– Капоты холодные – значит, не ездили, – снизошел до ответа он.

– А что случилось? – изо всех сил стараясь, чтобы ее вопрос прозвучал сочувственно, спросила жена.

– Чё-чё! Решили мы с ней, – он кивнул в сторону машины, откуда тут же раздался новый взрыв рыданий, – по лесу погулять. Ну, въехали! Я джип на полянке оставил, и мы пошли бродить! Тут-то на нас и налетели какие-то сволочи! – с ненавистью сказал он. – Мне с ходу по башке дали, и я вырубился. Потом меня, наверное, крепко ногами попинали. – Он попробовал подвигаться, но тут же скривился от боли. – Я очнулся, а тут она надо мной голосит. Пошли мы с ней к машине, а она уже вот такая была! И как теперь ее отмывать? – сокрушенно спросил он.

– Можно попробовать растворителем, но тогда и «родную» краску повредите, – с сомнением сказал я и, хотя у меня в душе все пело и хотелось пуститься в пляс, на всякий случай спросил: – Ну, ты лица-то хоть разглядел? Сколько человек их было?

– Так темно же было! – огрызнулся Жека. – А все из-за нее! Романтики ей, видите ли, захотелось!

Ответом ему опять-таки были рыдания.

– Наверное, это были те «трудные» подростки, о которых сегодня по радио говорили, – предположил я.

– Да, я тоже слышал, только не думал, что они здесь так близко, – хмуро отозвался качок. Тут он увидел нашего участкового и обрадовался: – Во! То, что надо! Как на заказ! Я сейчас заяву писать буду!

– Ничем не могу вам помочь! – развел руками милиционер, но глаза у него мстительно сверкнули. – Это уже не мой участок!

– Тогда говори, чей! – потребовал Жека.

– А ничей! Это же лес! И вообще это уже даже не в нашем Боровском районе, и вам надо обратиться в райотдел Самойловского.

– Что же теперь делать? – растерянно спросил качок, с которого слетела вся его наглость.

– А вы отцу позвоните, и он сюда ОМОН пришлет, чтобы с подростками в лагере разобраться, – преувеличенно предупредительно посоветовал ему участковый. – Или подполковнику Егорову! Это уж вам виднее, к кому обращаться!

Качок ожег его яростным взглядом, но ничего не сказал, а, прихрамывая, сел в машину и со скоростью черепахи поехал к своему временному обиталищу. Мы же смотрели ему вслед сиявшими от радости глазами и улыбались друг другу. Потом мы вернулись в беседку, и Богданов, довольно потирая руки, сказал: