— Я заберу тебя из этого места.

— А как же…

— Лэджи в безопасности. Элла помогла мне вытащить ее около часа назад. Это было самое худшее, что я когда-либо делал, но я должен был поверить, что ты сможешь справиться сама.

— Я не собиралась сдаваться без боя.

— А я и не собирался тебя отпускать. — Он удерживает мой затылок и снова притягивает мой рот к своему.

Наши губы соприкасаются, и я целую его крепко, как самый вкусный шоколад, облизывая, причмокивая…Я не хочу его отпускать, но громкий "БАХ!" за дверью вырывает нас из блаженства воссоединения обратно в ад этого незаконченного дела.

— Вот. — Мейс подходит к кровати и поднимает тонкий кевларовый жилет.

Я целую крошечный револьвер и вставляю его обратно в ремень на бедре, после чего быстро закрепляю защитный жилет вокруг тела. Затем он кладет мне в одну руку Beretta 92FS, а в другую — USP Elite 45-го калибра.

— Ты полностью вооружена, — говорит он.

Я смотрю на него с огнем в глазах и улыбкой на лице.

— Ты точно знаешь, что сказать.

— Мне нравятся твои волосы, — говорит он, подмигивая мне. Я смеюсь, а он берет в руки два "Браунинга Бакмарк", по одному в каждую руку. — Давай прикончим этих ублюдков.

— Я буду готова, когда ты будешь готов.

Я стою в стороне, когда он распахивает дверь, и тут же выстрелы наполняют воздух. Это безостановочные хлопки, как взрыв миллиона петард. Воздух наполняется дымом с привкусом металла. Мы пробираемся по длинному коридору с вытянутыми руками, отстреливая придурков, пытающихся нырнуть в проход. Когда мы доходим до конца, наши взгляды встречаются. Большая комната — самая опасная зона. Стрелять будут сверху, снизу, вокруг, сзади.

Мейс кивает мне, и я шагаю вперед в его объятия, прижимаясь грудью к его груди. Он поворачивается в комнату, защищая меня своим ростом от стрелков сверху. Я защищаю его, уничтожая их одного за другим.

Его тело и руки вибрируют от автоматных выстрелов. Кажется, что стрельба длится вечно, но на самом деле это всего лишь несколько минут. Мое сердце сжимается, когда я слышу, как Мейс хрипит. В него попали, и не раз, но кевлар делает свое дело. Но все равно это мучительная боль.

Он защищает меня от основной массы выстрелов, потому что его ноги и руки тоже закрыты. В этой одежде я уязвима везде, кроме тела.

Еще один крик, еще один выпад, и звуки выстрелов постепенно стихают. Я попала в голову каждому мужчине, которого видела. Я знаю, что они мертвы, и мне все равно. Эти мудаки — наркоторговцы, преступники и ничтожества, и, если этого было недостаточно, они ждали, чтобы посмотреть, как меня будут насиловать, пока они дрочат и радуются. Я ни о чем не жалею.

Мы тяжело дышим, когда расходимся, и оба осматриваем комнату.

— Элла, срочно вызови нам подкрепление, — говорит Мейс, и я понимаю, что наш друг у него в ухе.

Волны счастья и воссоединения согревают мои внутренности, а на глаза снова наворачиваются слезы. Я так счастлива…

Пока не вижу блеск мертвенно-голубых глаз, наблюдающих за мной с дивана. Я не успеваю пошевелиться, как он бросает нож. Он летит по воздуху так быстро, что я даже не успеваю вскрикнуть. Он попадает мне прямо в грудь, прорезав кевларовую защиту. Сила удара сбивает меня с ног. Я ударяюсь головой об испанскую плитку, и комната становится черной.

Эпилог

Мейсон

Аммиак обжигает мне ноздри, а ботинки скрипят по линолеуму больничного пола. Я успел вызвать подкрепление, когда Аранья нанес удар. Его последним, предсмертным действием было бросить этот чертов нож Боуи в Джессу.

Я видел, как она упала, и инстинктивно выпустил в этого ублюдка все до последнего патрона из своей обоймы. Правоохранительные органы как раз ворвались в дом, когда я выдернул нож из ее ребер тем же путем, каким он вошел. Кровь пропитала жилет, и она потеряла сознание. Меня больше всего беспокоила потеря крови, и я не стал тратить время на объяснения. Я поднял ее на руки и понес к вертолету, оставив людей разбираться с разрушениями в доме.

Теперь я брожу по коридорам и жду. Нож не задел никаких важных органов, но перерезал артерию, и случился коллапс лёгкого. Через два часа я потерял терпение.

— Они остановили кровотечение, и, похоже, она полностью выздоровеет. — Элла у меня в ухе, взломала компьютерные системы больницы. — Сейчас они просто наблюдают за ней на предмет признаков сотрясения мозга. Ребенок в полном порядке.

Ее слова заставили меня замереть на месте.

— Что…

— Кстати, спасибо, что рассказал мне. Я всего лишь твоя старая подруга. Ну, точнее старая подруга Джессы, но все же.

Она дразнится, но мои мысли на мгновение зашли в тупик. Я меньше чем за день вернулся после ее спасения. Я ничего не помню о своем несчастном случае в Панаме, кроме того, что в одну минуту я набрасывался на Мантанилью, а в другую — пытался удержаться на ногах и доставить Джессу в безопасное место.

Следующее, что я помню, — это то, что я очнулся в больнице в Панама-Сити. Элла связалась с властями после того, как Джесса объяснила, что произошло. Сигнал GPS был слабым, но все еще работал, и как только наша девушка-Эйнштейн поняла, что я ранен и не игнорирую ее, она приказала полиции и бригадам скорой помощи прочесать местность под бывшей резиденцией Мантанильи. Я говорю «бывшей», потому что после того, как он бросил меня на верную смерть, все из его окружения ушли в подполье — но это миссия для другого дня.

К счастью, кустарник смягчил мое падение, а тело было настолько расслаблено, что я не получил серьезных травм. У меня было несколько сильных ушибов: один на ноге и один на плече, но основное беспокойство врача вызвало облучение.

Через два дня пребывания в больнице я пришел в себя настолько, что уже отсоединял от себя провода и мониторы, чтобы снова выйти на улицу и найти свою жену. Не сразу удалось сложить два и два и понять, что ее отвезли к Аранье, который сумел избежать тюрьмы и пытался восстановить свою репутацию и власть в криминальной части Центральной Америки.

— Я не знал. — Это единственное, что мне удается сказать, когда я протискиваюсь через двойные двери отделения интенсивной терапии и направляюсь в ее палату. Я ждал достаточно долго, Элла рассказала мне то, что я должен был знать, и я должен быть рядом со