Да и вообще нигде на была! Дальше своего города никуда не ездила. Ничего не видела. И она бы, конечно, обиделась, но я жалел её. Очень жалел. Никогда бы не сказал этого ей вслух, но помимо всевозможных других эмоций, которые появлялись в моем сердце при воспоминании об этой женщине, была в нём и жалость тоже… Такая странная жалость… Когда хочется спрятать себе за спину и сказать: "Здесь не страшно. Не опасно. Я защищу тебя от всего на свете. Тебе больше нечего бояться!" И потом всегда держать свое слово…

Ни сети, ни, тем более интернета, к сожалению, не было. Покрутив в руках бесполезный телефон, я бросил его обратно на заднее сиденье.

Поспать что ли часок перед тем, как сменить Тимура?

— Тим, разбудишь ровно через час. И попробуй только не сделать этого — выговор получишь… с занесением…

— Спи уже, командир. Разбужу! Я своему здоровью не враг!

Что она там рассказывала о своих снах удивительных — она была в них Катенькой Малейкиной, дочерью дворянина какого-то? Интересно, как бы она выглядела в старинном платье с кринолином… Совсем уж глупые мысли лезли в голову. И я посмеивался сам над собой в глубине души, но продолжал представлять себе это все…

А нужно было думать о мальчике. Это было сейчас самым важным. И хоть Олег прорабатывал версию похищения ребенка маньяком, кем-то, не имеющим отношения к отцу мальчика, она пока не подтвердилась. Ребенок словно сквозь землю провалился!

Если выкрал Мерцалов-младший, то есть дядя, то зачем он приводил ребенка на вокзал — Александр ведь на машине уехал из дому?

Если с целью выкупа украли — почему до сих пор требований никаких не выдвинули?

Если кто-то по просьбе отца, то смысл в этом какой? Святослав Мерцалов сам недавно поселение получил, ему проблемы сейчас ни к чему. Но, с другой стороны, ему теперь встречи с родственниками разрешены в неограниченном количестве и даже совместное проживание не запрещается… Но если Анна Сергеевна в полицию обратится и мальчика найдут у отца, залет ему обеспечен и отмена смягчения приговора тоже. А не поэтому ли она в полицию и не пошла? Мужу бывшему навредить боится? Хм, нужно поговорить с ней после возвращения…

Проснулся я вовсе не от того, что машину резко повело в сторону, и даже не от того, что яростный визг тормозов, казалось, взорвал салон, а от испуганно выкрикнутого Тимуром мата.

Сориентироваться быстро не получилось. Единственное, что успел понять и запомнить — яркий свет фар встречной машины, идущей в лобовое с нами…

Как объяснить себе самой тот факт, что я третий день только и делаю, что думаю о мужчине? Ругаюсь с ним мысленно! Рассказываю недовольно и зло о том, что не желаю больше знать такого человека, как Марк Изотов! Я ведь относительно спокойно жила столько лет! И во мне не клокотали, не обжигали, не взвивались яростно, смущая и волнуя, пугая и радуя, выводя из себя и успокаивая, вот эти все странные чувства! И понять не могу, что больше меня расстраивает — что он так меня донимал… Или что позавчера предупредил, что, возможно, позвонить в ближайшие дни не сможет… И не звонит больше!

— Сегодня сразу после прогулки лягу спать! — уверенно говорила я себе и…

После вечерней прогулки с Джонни заснуть не могла! Попробуй засни, если в свете вечно зажженного ночника я гипнотизирую экран телефона!

Зачем мне это? Зачем? Общения не хватает? Так ведь можно выходить по вечерам на посиделки с соседками, а там за пару часов наобщаешься на две жизни вперёд! Я привыкла к такой жизни, какая есть, не страдала от нехватки новых впечатлений и событий в моем окружении! Меня устраивало так… Так тогда зачем?

Телефон вдруг зазвонил! И я, даже не сделав вид, что сплю, выдавая себя, открывая свое нетерпение, ожидание, волнение… тут же ухватила трубку!

— Екатерина Семёнова? — женский голос испугал и удивил, но не настолько, чтобы я не нашла в себе сил ответить.

— Да, я. А… вы кто? — ведь она же с телефона Марка звонит! Мне звонит зачем-то! А вдруг… Ну, нет! Но всё же… Вдруг с ним что-то случилось? И еще до того, как позвонившая женщина ответила, я ужаснулась этой возможности! Он ведь мне чужой человек! А страшно за него стало так, будто бы свой, родной, близкий…

— Я — сестра Марка, Нина Изотова. Он, когда в себя приходил, очень просил вам позвонить.

— Что случилось? — в ужасе выдохнула я.

— Они с Тимуром возвращались из Краснодара и попали в аварию. Тимура уже прооперировали… А Марк… в общем, довезли его в нашу хирургию. Сейчас ему тоже операцию делают. Перелом. Черепно-мозговая у него…

И нет-нет, мне совершенно не нужно туда было! Это меня почти не касалось! Но уже сердце забилось чаще, уже стало жутко от понимания, что Марка Изотова в моей жизни больше может не быть! И от меня ведь ничегошеньки не зависело! Но я зачем-то спросила:

— В нашей областной?

— Да, в нашей.

… Остаток ночи я практически не спала. Пару раз порывалась вызвать такси и поехать в больницу. Обрывала себя — к кому поехать? К чужому человеку? Да меня ночью и не пустят туда! И зачем? Что скажу я его родственникам? Как представлюсь — знакомой? Я же ему никто! Мы всего лишь дважды виделись!

И даже если приеду, даже если пустят (хотя, разве не родственников, разве чужих людей пускают?), что скажу ему? Как это выглядеть в его глазах будет? И в глазах его родственников? А вдруг там жена? Да я же со стыда сгорю!

Хотя… О чем это я? Я ведь ничего предосудительного не делала! Не делала? А переписываться в соцсетях с чужими мужьями можно? Как это в обществе расценивается вообще? И цветы от него брать…

Взгляд невольно скользнул на букет, стоящий в вазе на столе.

Мама была в шоке, когда его увидела! Даже пришлось ей валерьяночки накапать… Увидела, и ноги подкосились — я тащила ее к кровати, взглядом ища телефон и собираясь вызывать скорую, а она шептала что-то странное, что-то про свои молитвы и Его долгожданный ответ на них.

Я смотрела на цветы и думала, что это благодаря Марку, впервые за столько лет мне интересно жить! Впервые я жду чего-то. Впервые вижу радость и надежду в маминых глазах. И я себе не прощу никогда, если не приду к нему в больницу. Да и просто навестить можно даже малознакомого человека. Тем более что он сам просил свою сестру мне позвонить. Наверное, для него важно, чтобы я знала…

…Безумно волнуясь, сходя с ума от тысячи разнообразных эмоций, устроивших настоящий торнадо в моем сердце, я уже в десять утра стояла перед дверью, ведущей в его палату. Гипнотизировала ручку и все никак не могла решиться и войти.

Да только, видимо, кто-то свыше решил всё-таки дать мне знак, помочь принять решение. Я уже протянула руку, когда дверь распахнулась сама…

— Нет, Марк, я так не могу! Мать узнает, она меня убьет просто! Ты ж знаешь, какая она — рано или поздно выпытает, кто-нибудь проболтается. Да она же может без предупреждения примчаться сюда! Мы тогда пропали! Я пропала… Тебе-то что!