Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И да, это сейчас я работаю, практически никогда не используя оружие, а тогда пистолет, винтовка и нож были моими основными и единственными «орудиями производства». Так их называл Ник, земля ему пухом. Он же научил, что не всегда пуля лучше телефонного звонка, чаще как раз наоборот. Правда, и работать придётся иначе. Этому «иначе» я учился долго, потому что изначально психолог из меня никудышный, а тут всё построено именно на том, как люди относятся к тому, что их окружает. Один высоты боится, зато тараканов жрёт как не в себя. Другой в закрытой комнате никогда не останется, но весь дом у него заставлен террариумами со змеями и пауками. У третьего весь персонал в конторе по струнке ходит, а дома он та ещё тряпка. Люди разные, и к каждому можно найти подходящий ключик.
— Ваш талон, — милая женщина в светло-голубом костюме, стоящая за регистрационной стойкой, подала мне распечатанный посадочный талон. — Удачно долететь!
— Спасибо!
Я подхватил сумку и отправился на посадку. Самолёт летел из Нью-Йорка в Цюрих, там нужно было сделать пересадку, и дальше — до Москвы. Но туда я точно не полечу. Пусть о моей причастности к делу знал только заказчик, но перестраховаться всё равно стоит.
Глава шестая. Заказ
1.
— Какие люди!
Я обернулся на голос и посмотрел на Вадика Шляпу. Тот стоял в дверях моей кухни, сунув руки в карманы неприлично дорогих даже на первый взгляд брюк, и больше был похож на гангстеров из фильма про Аль Капоне, чем на простого помощника Папы.
— И тебе не хворать, — отозвался я, ругаясь про себя, что до сих пор не поменял замок на входной двери. — Проходи, гостем будешь.
— Буду, — не отказываясь, кивнул Вадик и, пройдя, сел напротив меня. — Как дела?
— Не бедствую, — я широким жестом обвел вполне прилично обставленную кухню, — даже кофеварка есть.
Кофеварка действительно была. Стояла в комнате в коробке, дожидаясь, пока я соберусь с мыслями и решу, брать ли заказы дальше или остановиться и заняться чем-то более простым. Тем, для чего нужно будет каждое утро пить кофе перед тем, как бежать на работу. Пока же я просто кидал ложку молотого в кипяток и ждал, пока он заварится, чтобы потом пообещать себе, что вот к следующему разу…
— Отхватил, — похлопал в ладони Вадик и кивнул на стол: — Отдыхаешь? А я думаю, чего до сих пор не объявился? Наверное, хороший заказ был? — Он пододвинул к себе мою тарелку, наклонился над ней и понюхал. — А что, кроме яичницы ничего больше нет? Какое-то совсем не санаторное блюдо.
— Не твоего ума дело, — ответил я, подавая ему банку с горчицей. — На, гадом буду — слаще мёда.
— Да я так. — Вадик поморщился и вернул мою тарелку на место. — Папа тебя видеть хотел.
— Я пока не берусь за новые заказы. — Я наколол на вилку часть яичницы, сунул её в рот и, не прожевав, добавил: — Новый год отпраздновать.
— Так он же… — непонимающе уставился он на меня.
— По восточному календарю, — пояснил я, проглотив всё и запив фирменным лимонадом Нежнинского ЛВЗ из стоящей рядом «чебурашки». Люблю его — лимонад, конечно, — и никаких колы или пепси не нужно. Вкус детства!
— А-а-а, — Вадик осмотрелся, — то-то я думаю, чего у тебя мандаринами воняет.
— Пахнет. Мандаринами пахнет. А воняет твоими нестиранными носками. — Теперь поморщился я.
— И если ты не хочешь, чтобы завоняло ещё и твоим несвежим трупом…
— Да, да. Дай мне пять минут, не могу же я к Папе в таком виде. — Я демонстративно осмотрел себя: трико с растянутыми коленями, растоптанные тапки и всё. А кого мне дома стесняться? Не этого же незваного.
— Жду. — Вадик кивнул, поднялся, подошёл к окну и кому-то махнул, а потом взял из лежащего на подоконнике целлофанового пакета мандарин.
2.
Почему-то считается, что криминальные авторитеты живут либо в огромных особняках, выставляя своё право учить и контролировать других напоказ, либо в маленьких ничем не примечательных квартирках, которые в народе иногда называют бабушкиными за старую советскую мебель, давно не деланный ремонт и подъезд, воняющий кошачьей мочой и сигаретным дымом. Возможно, где-то это и так, но Папа жил в обычной квартире вполне обычного дома. Ну, почти обычной.
Когда я попал к нему в первый раз, то мне ничего не показалось странным. Ну, трёшка в стандартной панельке. Ничего особенного. Второй раз это была двушка в той же панельке, но в соседнем подъезде. Тогда я ещё подумал, что эти две квартиры должны соприкасаться одной стеной. Третий… А вот третьего раза ещё не было, но тот же Вадик проговорился однажды, напившись до синих чертей, что у Папы не просто квартира, он может уйти из неё куда угодно, и никто не догадается, куда. Странное это было заявление, но интересное. А я люблю всё интересное.
Советская ещё панельная десятиэтажка из тринадцати подъездов. Квартиры на седьмом этаже. Две из них я уже знал, а вот ещё четыре мне были незнакомы. Да, именно четыре. Представьте, что они соединены друг с другом таким образом, что о переходах знает только хозяин. Красота? Вот и я так думаю. К тебе пришли в третий подъезд, а ты спокойно вышел из пятого и ушёл. Кто-то может возразить, что, мол, это невозможно: несущие конструкции и тому подобное, никто не даст разрешение. Вот только кто будет перечить тому, кто держит целый город? Да и инженерная мысль не стоит на месте, так что сделать можно что угодно, были бы деньги. А их у Папы лопатой греби.
Встреча была назначена в той же двушке, в которой я был во второй раз. Вадик кивнул бугаям, привёзшим нас сюда, и они остались в прихожей, а мы прошли в большую комнату, где за богато накрытым столом сидел Папа.
— Добрый день, Дмитрий Егорович, — поздоровался я с ним, — вызывали?
— Приглашал, Саша, просто приглашал, — ответил он, дожевав бутерброд с красной икрой и запив его чем-то, со стороны напоминавшим то ли джин, то ли виски. Запах до меня не доносился, поэтому сказать точнее не могу. — Присаживайся, — указал Папа на
