Иванна ощутила, что виновата в происшедшем, — ведь если бы вчера она не приставала к ребятам с глупыми вопросами, то они бы не решились разыграть столичную журналистку, не пошли бы в лес, а Егорка, «медвежонок Винни-Пух», не отправился бы следом и сейчас бы был жив.

«Неоднократно слышала, что мысль материальна, ведь часто бывает: когда постоянно думаешь о чем-то, то оно может принять физический облик. А эти глупые настойчивые вопросы о нападениях волков-оборотней на людей… Неужели я своими мыслями, словами смогла материализовать чудовище?»

От этих размышлений ей стало совсем плохо. Она увидела куда-то спешащего Николая Николаевича и подошла к нему. Он чуть было не проскочил мимо, и ей пришлось схватить его за рукав, чтобы остановить. Он обернулся, увидел ее, и на его лице явно проступила досада.

— Здравствуйте, Николай Николаевич, — поздоровалась Иванна, не выпуская рукав его куртки, словно он мог сразу убежать. — Когда мы сегодня уедем в райцентр?

— Здрасте… — буркнул мужчина. — Тут такие дела… Знаете…

— Знаю и хочу поскорее отсюда уехать.

— Забоялись, значит… А это ведь то, что вы хотели здесь найти…

— Наверное, я плохая журналистка. Я не искала здесь… кровь…

— Ваше дело. Не получится сегодня уехать. Завтра на рассвете будет облава на волка — в ней участвуют все мужики, у кого есть ружья, и из райцентра приедет подмога. Так что только завтра под вечер поедете: со мной или с кем-то из приезжих охотников.

— Плохо, не хотелось мне здесь провести еще одну ночь.

— Ничем не могу помочь. Автобус тоже будет завтра. Выбирайте: на рейсовом автобусе днем или на автомобиле вечером. Извините, спешу в сельсовет. Дел невпроворот.

Иванна его отпустила, и он пошел быстрым шагом, не оглядываясь. Она почувствовала ужасную слабость, словно события прошлой ночи истощили все ее силы. Николай Николаевич был прав — материала на статью было уже более чем достаточно, осталось лишь уточнить кое-какую информацию. Структура статьи вырисовывалась без усилий с ее стороны: нападения волка на женщин и детей в 1947 году (описать случай с Денисом Барановским, местные жители считали того волка оборотнем); нападения, которые внезапно начались и так же внезапно закончились; затем продолжение этой истории в наше время — трагический случай с Егоркой. Но в самом ли деле это произошло случайно и нет ли в этом злой человеческой воли?

Она решила зайти к учителю в школу. К ее удивлению, школа оказалась закрытой. Подошла к двери, на которой висел замок, словно не веря своим глазам, и остановилась в растерянности, не зная, куда дальше идти, что делать.

— Вы Леонтьевича ищете? Подождите, он скоро будет, — услышала за спиной женский голос и обернулась.

Молодая круглолицая женщина лет тридцати пяти, с серыми глазами, в темном, плотно обмотанном вокруг головы платке и такого же цвета безликом бабском одеянии, которое никак не вязалось с румянцем на щеках и вообще здоровым видом, внимательно смотрела на нее.

— А куда он пошел? Неужели занятия в школе так рано закончились?

— Когда узнали о Егорке, — тут женщина перекрестилась, — то он детей отпустил и пошел в сельсовет. А ребятня обрадовалась, что занятия так рано закончились, весело из школы выбегали. Не понимают, глупые… А что с них возьмешь — малы еще.

— Да, горе большое. Жаль Егорку… Я его вчера у Ивана Леонтьевича встретила. Сразу видно, что хороший мальчик… Был… Слава Богу, другой нашелся, живой и невредимый… Слышала, что у него прозвище Сидор, а как звать, не знаю.

— Фамилия у него Сидоркин — вот отсюда и Сидор. А звать Сергуня.

— У него друг есть но прозвищу Вольф — это тоже с фамилией связано?

— Нет. Тут целая история. Во время войны немцы шли через наше село, безобразия всякие творили. После этого родился у девки Нины Иванчихиной сын Николай. Его в детстве Гансом дразнили, так и осталось до самой старости. У него самого родился сын, тоже Николай, того уже Немцем прозвали. А Николай Николаевич сделал Ленке Солодовниковой сына, Валерия, но так на ней и не женился. Валеру пацаны Вольфом прозвали — немецкое слово.

— Николай Николаевич — это тот, который фермер и живет на хуторе?

— Он самый, вчера вас привез. А Ленка живет здесь, с сыном Валеркой. Вроде есть кто-то у нее в райцентре, так что, может, вскоре переедет. Говорят, серьезный человек — магазин там держит. А вы ведь из газеты?

— Не скрою — журналистка.

— Про Николая Николаевича не пишите хорошего. Жмот он, скупердяй. Наши участки взял в аренду, а…

— Я про него писать не буду, обещаю. У меня другая тема.

— А вон и Леонтьевич возвращается.

У учителя был озабоченный вид. Увидев женщин, он ускорил шаг.

— Ну как, Леонтьевич, видели? — нетерпеливо спросила женщина, когда он еще подходил.

— Видел. Дело серьезное. Ветеринар Федор Иванович вместе с лесничим обследовал раны — сомнений нет, это волк. Напал сзади и перекусил шейные позвонки — по-видимому, смерть наступила мгновенно. Вырван кусок мяса из бедра и ягодицы. Больше явных повреждений нет.

— Боже мой! — вскрикнула женщина и перекрестилась.

Учитель продолжил:

— Лесничий сказал, что, судя по следам зубов, зверь очень крупный, но повел себя странно — словно удовлетворился тем, что загрыз мальчика. Волк нападает на человека в одиночку крайне редко, в исключительных случаях, когда слабая кормовая база и он очень голоден. Но повреждений для голодного зверя мало, да и дичи в лесу хватает. Возможно, волк старый и больной. Также не исключено, что «гость» забрел к нам из чернобыльской зоны — может, мутировавший под влиянием радиации волк.

— Этого еще нам не хватало! — бурно отреагировала женщина.

— В любом случае, это мы узнаем завтра. Начинают прибывать охотники из соседних сел, из райцентра придет целый автобус. Шансов у волка избежать печальной участи нет никаких. Занятия завтра в школе начнутся как обычно.

— Дай Бог, дай Бог! — промолвила женщина. — А похороны когда?

— Тело отправили в районный морг для патологоанатомического заключения. Так что ожидаем оттуда известий. А ты, Матрена, поговори с родителями тех, кто постарше, кто в школу здесь не ходит, чтобы они по лесу завтра не шатались, неровен час — под пулю угодить могут.

— Все сделаю, как надо, Леонтьевич. Не сомневайтесь. Будьте здоровы!

— И ты будь здорова, Матрена!

Учитель подошел к двери и открыл замок. Затем повернулся к Иванне, в растерянности стоявшей в трех шагах, и сказал:

— Проходите, раз пришли.

Они вошли в класс, Иван Леонтьевич сел за учительский стол, а Иванна устроилась за первой партой, напротив учителя.

— Вот такие у нас дела. Невеселые. А вы что, так и не уехали из села? Или материала мало?