вышла из подъезда, вид у неё был смятенный, её высокая фигура в густом мареве зимнего дня словно не могла сопротивляться давлению пространства.

Поговорив с Артёмом по телефону, она вдруг задумалась о том, а не сдал ли кто-то их и не предупреждение ли от соответствующих органов смерть Вики? А если донёс Артём? Ведь она доверилась ему весьма опрометчиво. Нет, конечно, так нельзя. Так и до паранойи недолго. Никто их не предавал. Смерть Вики с их деятельностью никак не связана. Но…

Она отгоняла от себя это тягостное, но оно возвращалось и где-то внутри прорывало крошечные норки.

– Пойдём куда-нибудь? – Она обняла его, но не поцеловала. – Я сама не своя. Трясёт всю. Я бы выпила.

– Куда хочешь?

– Только не в «Европейский». Это пошлятина.

Иногда Майя весьма придирчиво выбирала рестораны, а порой они заходили в первое место, что встречалось по пути. Сегодня их занесло в паб с вызывающим нелепым названием «Аляска». Оттуда недалеко до библиотеки, где вечером соберутся вольнодумцы, друзья Майи. Соберутся без Вики Крючковой.

В такси, пока ехали со Студенческой на Чистопрудный бульвар, Майя пыталась рассказывать Артёму, какой классной была Вика, но всё время прерывалась на всхлипывания.

В «Аляске» было не шумно, просторно.

– Что-то поешь? – Артём пока не втягивал Майю в свои переживания о здоровье сестры. Ей явно не до этого.

– Кусок в горло нейдёт.

– Вы много общались с Викой?

– Как сказать. – Майя отпила «Куантро». Однажды попробовав этот напиток, она теперь его предпочитала всем другим. – Мы учились вместе больше двух лет, но по-настоящему сблизились весной. Почти случайно. И сразу поняли, что о многом судим одинаково. Я её свела с нашими. Она была цельная, даже жестковатая. Умная. Много читала. Не выносила тупиц. Не болтала зря. Ты же помнишь, как она на прошлой встрече ратовала за нашу активность в соцсетях, за создание новых групп, каналов? Её волновало дело, а не пустой трёп. Дико жаль её. Я всё ещё не верю… Будто кто-то вот-вот скажет, что это ошибка.

– Если она из такой семьи, откуда в ней столько протеста?

– Я не спрашивала. – Майя посмотрела на Артёма испытующе. – Может, возьмёшь себе что-то алкогольное? Помянем.

При мысли о спиртном живот сводили судороги, но Артём решил не обижать Майю.

В кафе, на специальных стойках у выхода, можно было взять разные газеты. Пока Артём заказывал пятьдесят граммов «Мартеля», Майя поднялась со своего места, направилась к стойкам и взяла последний номер «Молодёжки». Вернулась, нетерпеливо полистала, покачала головой:

– Что-то Вероники Трезубцевой сегодня нет. Обычно по четвергам всегда.

– А кто это?

– Ничего себе! Ты не читаешь её? А ещё учёный человек…

– Нет. Просвети.

– С этой осени она пишет в «Молодёжке». У неё куча поклонников. Почитай, тебе понравится. У неё всё как бы впроброс. Ничего не оценивает, предоставляет это читателям. Но всё остро и правдиво. У неё аккаунты и в Инстаграме, и в ФБ, и в Телеге, везде. Подписчиков немало. Она в топах.

– Прямо Моргенштерн от прессы.

– Видишь как… Моргенштерна ты знаешь, а Веронику Трезубцеву нет. Кстати, интересная у неё модель поведения. Лично нигде не появляется, не светится. Тексты её есть. А самой её нет. И фотографий тоже нет. Неуловимая… невидимая… Круто! Это только подогревает публику. Молодец она. Ладно, давай помянем Вику. Пусть земля ей пухом…

Они выпили, не чокаясь. До дна. Несколько картинно получилось.

– Она прямо как Пелевин. Тот тоже нигде не показывается.

– Мы прямо как богатые люди. «Куантро», «Мартель»… – Она слабо и невесело улыбнулась. – Как ты съездил? Извини, я не спросила сразу. Меня так потрясла гибель Вики…

– Плохо. У Веры рак.

– Как? У твоей сестры? Боже, боже, боже! Что же за день такой? Что говорят врачи?

– Ситуация сложная. Надо лечиться за границей.

– Возможность есть?

– Сейчас решается. – Делиться с Майей болью не получалось.

– Это, наверное, ужасно дорого.

– Да. Недёшево. Верин муж достанет денег, я уверен. Я помогу, чем могу.

– Обязательно сделайте что-нибудь. Здесь её загубят. Тут медицина – на уровне племени.

– Я так привык, что она всегда есть. Всегда незыблема, счастлива. Такого даже с родителями не было. К их уходу я был готов.

– Не хорони её раньше времени. Пойдём прогуляемся? Вроде не холодно. – Майя потянулась за висящей на соседнем стуле курткой. – Мне что-то не сидится. Прости.

Артём подозвал официанта. Рассчитался.

Потом они бродили по переулкам вокруг Чистых прудов. Бродили бесцельно. Майя держала его руку в своей и непривычно много говорила.

– Вера просила тебя приехать, чтобы сообщить о болезни?

– Да. Выходит, так.

– Ты поддержал её? Она ведь за этим тебя вызвала. О болезни можно и по телефону сказать…

– Как мог.

– У тебя есть какие-нибудь накопления?

– Представь себе, нет.

– Чёрт! Где же они достанут деньги? Банки станут их мурыжить. Я слышала, сейчас проценты грабительские.

– Разберутся.

– Ладно! Будем надеяться на лучшее. Ты знаешь, я уверена, что смерть Вики закономерна. Я всегда, глядя на неё, думала, что такие люди здесь не нужны. Она почти идеальная… А вокруг всё неправильно.

– Да. Очень жаль её. Кто же поднял на неё руку? – Артём вел себя неуместно, осознавал это, но продолжал.

Непоправимость внезапной смерти людей, с которыми был знаком, хоть и шапочно, превращает человека в неуклюжую бесчувственную куклу.

– Нам, пожалуй, пора создавать ячейки в других городах. Я права? А то топчемся на месте.

Артём невероятно удивился, что она спрашивает это именно у него. Он даже остановился и изумленно уставился на неё. Чудом уцелевший в московском строительном бесчинстве Кривоколенный переулок удивлялся вместе с Артёмом.

– Ты примерно представляешь себе, что с вами будет, если вас накроют? – Он наконец произнёс то, что долго вынашивал. – Или ты не в себе?

– Ты ведёшь себя так, будто ты мой папа, – зло отреагировала Майя.

– Ты слышала что-нибудь о пытках?

– Не знала, что ты такой трус. Может быть, ты не за меня, а за себя боишься? Ты ведь теперь наш сообщник. – Она зло рассмеялась.

Артём с досады сплюнул на асфальт:

– Просто поразительно! Ты же умная девушка. А несёшь чушь.

– Естественно, я умная. А чушь несёшь ты.

Майя прошла несколько шагов, не оборачиваясь, потом всё же оглянулась:

– Пойдём! Без тебя нас в библиотеку не пустят. Я умная. Хочешь поссоритьcя? Давай оставим на потом.

Мясницкая улица недомогала от обилия машин. Окна изысканных домов с сожалением рассматривали то, что творилось под ними.

Она быстро, не оглядываясь, пошла по улице.

Он вскоре догнал её.

Майя оживилась:

– Хорошо бы кофе.

Они зашли.

Девушка попросила большой латте.