– Брось отпираться! – Борис вперил в племянницу тяжелый взгляд. – Не будь дурой. Давай по-человечески поговорим. Чем он тебе не угодил?

– С тобой – по-человечески? – Кристина рассмеялась. Смех вышел наигранным, но дядю все равно проняло. Лицо его покрылось багровыми пятнами.

– Да, со мной! Прекрати истерику! Ведешь себя, как последняя эгоистка. Я сам не в восторге от этой затеи. Меня от этих зеленых воротит, знала бы ты, как! Какой нормальный мужик от бабы да от водки откажется? Вот только жить, как жили, я тоже не хочу. Батя рассказывал, как мы двадцать третий пережили? Про брюшной тиф в двадцать пятом?

– Ничего не изменится. – Кристина опустила взгляд на ящик письменного стола, припоминая его содержимое. – Для Выборгской. Мы даже не знаем, что Власову от нас на самом деле нужно. Только идиот поверит в то, что Империя налаживает торговлю с Северной Конфедерацией.

– Умная какая, – цокнул языком дядя, – батя твой – идиот, значит.

– Ты сам веришь? – Девушка опустила руки, приоткрыла ящик и принялась ворошить содержимое, перебирая цветные карандаши.

– Я верю… – Борис замолчал и, не вставая со стула, повернулся к карте метрополитена, висящей на стене справа от стола. – … что Выборгской нужен этот союз. На любых условиях.

Он грузно поднялся, упершись руками в бедра, взял со стола цветной карандаш и, подойдя к карте, принялся заштриховывать пустой белый кружок, около которого было написано «Выборгская», зеленым цветом.

Кристина, нашедшая в ящике искомый предмет, резко поднялась из-за стола, подошла к карте.

– Ты не интересуешь Власова как женщина, – произнес Борис, – если тебя пугает это. Ваша свадьба – символический жест. Жест доброй воли. С его стороны, конечно же.

Девушка нерешительно подняла руку и застыла, будто дожидаясь, пока дядя закончит раскрашивать кружок, чтобы вслед за ним сделать с картой то, что она считает нужным.

– Но теперь я не знаю, как вернуть его расположение после того, как невеста попыталась его отравить, пусть и чужими руками. – Борис остановился, заштриховав кружок Выборгской наполовину. – Вряд ли он так легко отступит от своих планов. Наша станция ему нужна. Но вот нужна ли ему теперь ты?

Начальник охраны с сомнением покачал головой, отвечая на собственный вопрос.

– Ты видела, он не привык прощать проступки. – Кончик зеленого карандаша вновь уткнулся в недокрашенный кружок. – Боюсь представить, что ждет тебя. Но я обещал брату, что позабочусь…

Кристина глубоко вздохнула и, задержав дыхание, шагнула за спину дядьке, занеся над ним руку. Будто пружина с необработанным, острым и опасным краем, рука распрямилась, разрывая горло Бориса.

Начальник охраны захрипел, раскрыв рот в беззвучном крике. С приоткрытых губ сорвалась розовая ниточка слюны, повисла и оборвалась. Фонтанчик алой крови окропил карту метрополитена, заливая разветвленную схему линий.

Кристина попятилась, оставляя в шее Бориса маленький нож для бумаг с круглой деревянной ручкой и узким, немногим шире шила, лезвием. Кровь, бившая толчками из его шеи, заставила ее отступить к дальней стене.

Девушка в ужасе уставилась на собственные руки, словно недоумевая, как все это вышло. На руках была кровь. Несколько капель упало на подол платья, оттеняя его белизну. На фоне крови свадебное платье цвета старой скатерти казалось белым, словно поле, припорошенное молодым январским снегом.

Начальник охраны пошатнулся, облокотился о стену, замахал рукой около шеи, пытаясь поймать нож за рукоятку, но напрасно – рука впустую хватала воздух. Борис стал сползать по стене, оставляя на карте метрополитена кровавые разводы, осел на пол, ноги его задрожали.

Кристина сцепила ладони в замок, будто бы пряча окровавленные пальцы, попятилась, наткнулась на противоположную стену, замерла.

Сердце рвалось из груди. Его удары гулко отдавались в висках. В сознании крутился вихрь мыслей о том, что следует делать дальше, и о том, чего не следовало делать совсем. Вспомнилась последняя оборванная фраза Бориса. Что он обещал ее отцу?

Девушку затошнило. Упав на четвереньки, она поползла к стулу, зацепилась коленом за подол, неловко попыталась высвободиться. Платье с хрустом порвалось. Непрочный, ранее уже порванный и подшитый подол оторвался и повис, призывая не то взяться за иголку с ниткой, не то закончить начатое.

Рассмотрев на кружевном подоле пятна алой крови, Кристина принялась ожесточенно его отрывать. Через минуту дело было сделано. Укороченное платье, почти не испачканное кровью – лишь пара пятен, едва заметных в скудном свете масляной лампы, – призывало броситься прочь с места преступления. Оторванный окровавленный подол лежал поодаль.

Девушка поднялась на ноги, приблизилась к бездыханному телу. Преодолевая тошноту, залезла в карман штанов, достала связку ключей. Приоткрыв дверь, попыталась хоть что-то разглядеть сквозь щель. Все, что она смогла увидеть – отблески далекого огня и неясное мельтешение на платформе. Отступив назад, она стала размышлять, что можно прихватить с собой из кабинета.

Бумага, карандаши. Какая-то мелочовка в ящиках письменного стола. Тетради, скрепки, батарейки. Батарейки пригодились бы, но куда их положить? Руки и так заняты ключами. Масляная лампа на столе. Источник света точно понадобится. Глупо блуждать по станции в потемках, натыкаясь на всех подряд. Так можно и на Власова наткнуться. Даже если тот и не считает, что это невеста пыталась его отравить, ничем хорошим для нее эта встреча не закончится. В лучшем случае Эдуард ее схватит и приставит для охраны своего человека. Потом найдут Бориса, и беды не избежать.

Кристина подошла к карте метрополитена, внимательно рассмотрела ее в свете лампы. Первым делом в глаза бросалось большое кровавое пятно и несколько отдельных красных островков, однако, если пристально вглядеться, можно было различить линии, обозначающие туннели, и прочесть названия станций. Оборвав края карты, плотно приклеенные к стене скотчем, девушка сложила бумагу и спрятала в декольте.

Держа в одной руке лампу, а в другой – громоздкую и неудобную связку ключей, она вышла из кабинета и тут же оказалась лицом к лицу с Кузнецовым – личным охранником Бориса.

Кузнецов – мужчина средних лет, невысокого роста, но жилистый и крепкий, не то бывший мент, не то бандит, а скорее, и то и другое сразу, коротко зыркнул на нее прищуренным глазом, сгреб в объятия и, не говоря ни слова, потащил через платформу. Кристина, чувствуя предательскую слабость в ногах, не упиралась. Куда бы ни тащил ее охранник, сейчас это было лучше, чем если бы он обнаружил труп своего шефа.

Они лавировали в потоке людей, снующих по станции взад-вперед. Кузнецова узнавали, поспешно уступали дорогу. Удивленно косились вслед странной парочке.

– Что Власов? – набралась смелости девушка.

– Что Власов? – повторил охранник в своей привычной манере, будто ему требовалось время на осмысление простейшего вопроса.