Алена быстро стала скидывать одёжи северянки, князь помогал рядом. Когда следом влетел перепуганный Никита, лекарка вскрикнула, а Головомой ожидал кого угодно, но только не то, что его любимая женщина будет в руках той, которую он и сгубил, которую нещадно мучил и в конце концов отрезал язык.

– Не трясись. Не тронет он тебя! Осинка ему важна боле жизни, – хмуро заметил князь Алене, держал голову Осинки вверх, пока та делала надрезы одежды, что сковывали северянку. Осинка простонала и, выкрикнув имя Святослава, затихла. Князь выругался. – Держись, северянка, мы с тобой ещё спор наш не закончили! – Он нежно целовал в висок.

Алена начала осмотр: бледные и сухие губы, холод начал сковывать её руки и ноги. Заподозрив неладное с раной, она заново вскрыла, разрезав по шраму, и тут лекарку сковал ужас.

– Что? – подпрыгнул Никита и, не обращая внимания на отшатнувшуюся от его присутствия девушку, встал рядом с телом Осинки.

– Крови нет, – озвучил ответ за Алену князь.

– Словно её выпили досуха… – Никита помнил, как выглядели в трупной тела, побелел больше и попятился, пока не уткнулся в скамейку возле печи, на неё и осел, закрывая лицо руками, зарыдал.

– Так значит, это яд? – догадался Святослав. – Скажи, Алена, ты знаешь этот яд?

Девушка не ответила, кинулась к своим секретным полочкам. Звон пузырьков походил на разбивающиеся надежды на спасение.

Яд редкой змеи, что водилась только на юге в далёкой чужеземной стране, делал кровь словно студенец. Отсюда быстрое окоченение, отсутствие крови в телах после смерти. Сначала убивец колол ядом, а потом жертва немела, душегуб рвал шею и, понятно становилось, не встречая особливого сопротивления, получал наслаждение от отравленной крови. А потом по истечении нескольких часов, когда сердце переставало гнать плотную кровушку, та застывала, превращая истерзанный труп в белое, лишённое крови тело.

Руки у Алени дрожали, знала она этот яд, да мало кто из северян не знал его, потому как столкнулись её прадеды с ним ещё тогда, когда впервые монголы стали нападать на их деревеньки. Все тогда травы перебрали знахарки, прежде чем найти противоядие. А то стало противоядием, что супротив одного яда надо было использовать другой! Сок растения, что, наоборот, разжижал кровь и ежели его употреблять много, то помереть человек может от множественного кровоизлияния, когда и глаза, и нос, и рот изливаются пока не приходит смертушка.

Как смогла, объяснила Трофиму с князем, на бумажке рисуя, как выглядит змея, как собирают яд, высушивают на солнце, сохраняя его в мешочках, а потом наносят на оружие, когда ходят за зверями огромными, кои размером как наши бурые медведи.

Окромя этого яду давали Осинке горячих укрепляющих отваров. Чтобы сбить холод, князь ложился к Осинке да согревал телом, когда же горела внутри северянка, то клали её прямо в снег. И так было несколько дней кряду, пока не поняли: миновала их беда.

К северянке вернулся румянец, она мирно спала. Князь крепко обнимал девушку и не хотел отпускать более никогда в жизни. Провёл пальцем по белому лицу, нежно поцеловал в губы. Князь поднялся, намереваясь сегодня выйти из хаты лекарки да наведаться в гости к воеводе, чтобы допросить, кто из дела ведёт с туземцами, а то, что этот яд приобрели у татар, сомнений ни у кого не было. Список купцов да торгашей должно вести Чермному по долгу службы. Хотел Святослав получить эти имена, если согласится воевода его дать. Прерывая мысли Загорского в хату ворвался Трофим:

– Князь, беда!..

– Воды, – попросила Осинка, чувствуя, как пересохло горло. Когда ее подняли и помогли испить воды, скривилась от боли в боку. Перевела туда взгляд, а ведь странно: рана малая уже затянулась, только краснота вокруг большой блямбы поменяла цвет.

– Очнулась? – В комнату ворвался князь. Он был бледен, и по лицу заметно, что накануне не спал.

Алена, караулившая возле Осинки, подняла ладони.

– «Все хорошо» – означал знак.

Святослав кивнул и вдруг с тоской посмотрел на Осинку. Ни слова боле не сказал, вышел прочь, оставляя её на попечение лекарки. Теперь все действительно хорошо с северянкой.

Потом пришёл Никита, подождал, пока лекарка выйдет из хаты, и рассказал, что, хоть и раненый, но убийца успел улизнуть, а стало быть, его в деревне кто-то сокрыл, либо же в деревеньке его хорошо знают и значения не придали. А ещё рассказал, что повезло Осинке, спасла её немая Алена. Оказывается, северянка провалялась целую неделю. А за это время пришли неутешительные новости о том, что на княжескую границу походом военным пошёл его сосед, и князь вынужден срочно уехать.

Теперь выписал грамоту воеводную на Никиту и Осинку. Головомой теперь может полностью отплатить долг Осинке. Девушка кивнула ему и попросила пойти прочь, ей надо было отдохнуть да подумать. Жаль было, что так и не сговорились они с князем, и расстаются, затаив сильную обиду друг на друга. Что-то кольнуло тогда, тоска сковала сердце, заныло, как в боку

На следующее утро, Осинка встала сама и даже видела из окна, как князь с Ладимиром, в окружении стражи да Трофима тронулись в дорогу. Тонкой фигурой стояла лекарка Алена, что спасла жизнь Осинке, вернее, её снова спас князь, и теперь северянка должна была ему две жизни.

Девушка смотрела в спину и загадала, что если князь обернётся, будет добре, и они свидятся вновь. Этого не случилось, с горделивой осанкой в кольчуге, что горела золотом в рассветных лучах, рванули воины на защиту края от посягательств жадного князя Чубанского Володимира.

– Пусть духи земли, леса, воды и воздуха будут с тобой, князь! – пожелала ему вслух Осинка и подняла руку, прощальным жестом накладывая невидимую защиту на храброго воина.

Опустела дорога, и северянка какое-то время понаблюдала за ней, потом развернулась да позвала Никиту. Ей хотелось уже выполнить наказ головы, чтобы вернуться в родную деревню, а главное, даже созрел план, как это сделать. Осинке не терпелось убежать далеко к самому краю земли, чтобы на оленях скакать по северу к самому небу. И чтобы мороз и боги вытравили то, что неожиданно зародилось в сердце её.

– Ты, подлец, меня подставил! – вскричал гневно воевода на Никиту.

– Нет! – непокорный чуб закрыл лицо Головомоя.

– Нежели я тебе грамоту с именами торгашей, что работают с чужеземцами, выдам? Да князь меня сразу на плаху отправит, а следом и тебя, так как ты мой человек и не мог не знать о беззаконии с продажами баб северных! Об этом твоя башка подумала? – Воевода, когда Святослав высказал свой приказ, охолодел сразу, но и в этот раз уберегла его судьба, в поход был вынужден князь идти. И то странно, что Святослав вообще взялся убивца выслеживать. Всех лиходеев никогда не переловишь, а тут влезла эта северянка, и князь петухом перед ней крылья растопырил.

– Надобно изловить его уже, воевода, и делов! Осинка вернётся в деревню, а князь и не узнает вовсе, а сам скажи, что, мол, ничего не знал, это Никита сам нашёл, – пробубнил Никита.