накатывает и откатывает. Накатывает и откатывает. А ты спокоен... Спокоен, как море при чудесной погоде...

***

После медитации мы с Норобу спустились в столовую, где Мэдока вынесла нам на подносе неплохой ужин. Исаи Казимото снова уселся за просмотр дорамы. Ему не надо было питаться. Ему надо было только иногда проверять набивку и швы на плюшевом теле. А вот мне и Норобу пища была необходима. Я уминал за обе щеки и нахваливал поварское искусство женщины-хинина. Мэдока краснела от похвалы, Норобу в этом вопросе не отставал от меня. Неподалеку крутился её сын Харуто. Я подозвал его:

– Харуто-кун, присоединишься к нашему ужину?

– С радостью! – воскликнул мальчишка. – Сейчас плошку принесу.

– Проглот, – покачала головой Мэдока. – Ведь только недавно ел.

Она сказала так, но наложила еды и сыну. Тот с важным видом принял тарелку и потерся щекой о материнскую руку.

– Мама, у меня молодой и растущий организм. Мне нужно усиленно питаться, чтобы встать во главе фирмы, когда босс отойдет от дел, – серьезно произнес Харуто.

Я едва не подавился. Зато на лице Норобу расплылась довольная улыбка. Он оскалился так, что рис едва не вывалился сквозь приоткрытую щель.

– Чего-то рано ты меня в утиль списываешь, – хмыкнул я. – Я ещё немного поуправляю фирмой.

– Да ладно, босс, я же шучу, – отмахнулся Харуто. – Я же знаю, что сперва встанет Киоси, а потом уже я.

– Экие вы быстрые. Прямо на ходу подметки рвете. Ладно, потом по факту разберемся, кто будет управлять. Вот ты недавно рассказывал, что в твоём детском доме пропадали дети. А там были двое мужчин-воспитателей: Иоширо Маруяма и Хироши Ясуда?

Харуто помрачнел лицом. Он словно вспомнил о чем-то неприятном. О том, что недавно забылось, а я разбередил память. Что же, это было необходимо. По информации, которую мне предоставила Оива, те двое были ещё теми уродами. И вот сейчас тень на лице мальчишки подтверждала слова Оивы.

– Они были воспитателями... В младших группах. В тех, в которых были дети до пяти лет. И говорят, что они торговали детьми... То есть не отдавали на усыновление, а продавали. И продавали за хорошие деньги. Я сам слышал, как они хвастались, что набирают партию для отправки в какой-то лагерь. Ни одного из тех, кого они отдали, я больше не видел, – проговорил Харуто.

Что же, всё сходилось. Слова Оивы снова не расходились с делом. Эти уроды и в самом деле торговали детьми, а параллельно делали с ними то, что хотели. Я ни капли не сожалел о том, что отправил их на разговор с королевой тьмы. Пусть она сама с ними разбирается.

– А что за лагерь? Ты не знаешь? – спросил Норобу.

– Честно-честно не знаю, – помотал головой Харуто. – Но эти воспитатели говорили, что это очень хороший лагерь и там учат, как заработать много денег и потом всю жизнь не работать.

– Да уж, я бы тоже хотел так, – вздохнул Норобу. – А то на старости лет приходится вкалывать...

Я поджал губы и взглянул на него. Снова он стонет. И чего жалуется? Я же предлагал всем отказаться, если не хотят участвовать в группе поддержки. Вот Шакко и Малыш не стонали. Они с нетерпением ждали начала обучения. Правда, мы не сказали об этом Кацуми, но это была уже моя инициатива – я не хотел втягивать подругу во что-то опасное.

И вовсе не потому, что её отец мог мне нахреначить по самое небалуй, если её с единственной дочерью что-то случится, а потому... Потому что... В общем, не сказали и всё тут!

– А когда отправляли партии? И ты можешь узнать – отправляют ли сейчас? – спросил я, чтобы отвлечься от мыслей.

– Ну да, могу. Мне мальчишки все завидуют, что я в такой крутой компании сейчас. Завидуют, но я им приношу вкусняшки, поэтому мы не ругаемся. Мама много денег дает на подарки ребятам...

Я перевел взгляд на Мэдоку. Она опустила глаза и затеребила край фартука. Потом всё-таки заставила себя поднять голову и взглянуть в ответ.

– Мэдока-сан, подскажите, вы все свои деньги спускаете на подарки ребятам из детского дома?

– Господин Такаги, нам не нужно много, – снова опустила глаза женщина. – А ребята там радуются. Мне кажется иногда, что вместе с ними радуется на небесах и моя Кохэку.

– Я поговорю с Айко, возможно, получится заняться благотворительностью и часть налогов перекинуть туда. Вот только мне ещё надо бы немного поинтересоваться этим детским домом. Чую я, что не всё с ним так просто...

– У тебя мало гемора? – спросил Норобу. – Зачем ты ещё и это на себя взваливаешь?

– Я не взваливаю. Просто хочу поинтересоваться. Слишком уж любопытен я от природы. Надо бы навестить этот детский дом и посмотреть – что там и как.

Сэнсэй знал, что в прошлом мире я тоже был воспитанником детского дома и поэтому принимал всё, что творится в таких домах близко к сердцу. Он покачал головой, вновь не одобряя моего желания. Впрочем, он редко когда одобрял мои действия. Я знал, что втайне сэнсэй гордится моими успехами, но он предпочитал делать это скрытно и не показывать на людях.

– И ты пойдешь с открытым забралом всё разнюхивать?

– Конечно же нет. Я попрошу три источника собрать немного информации, – покачал я головой.

– И что же это за источники?

– Первый источник располагается в полиции. Там есть знакомые. Второй в якудза, а третий источник, – я показал глазами на Харуто. – Третьим источником будут дети. Эти проныры могут узнать всё об этом доме, пусть и приврут слегка, но большая часть будет правдой.

– Да мы... Да я... – чуть не вскочил Харуто. – Да я сам всё разузнаю и выведаю! Мне это раз плюнуть.

– Сиди уж, вояка! – окликнула его Мэдока. – Пусть лучше расскажут ребята. Они всё-таки ещё там и всё видят и всё слышат.

– Вот и договорились, – кивнул я. – А теперь, Харуто, давай на перегонки? Кто быстрее съест, тот герой, а кто последний – тот какашка!

Я не успел договорить, а палочки Харуто засверкали с частотой швейной машинки. Он так быстро начал уплетать, что за пару секунд забил себе рот до невозможности. Его щеки