– Звучит приятно.

– Приятно там не было, – отрезала Лена.

– О… Извини. Зачем же ты в нее ходила?

– Не по своей воле. Всех ребят из моего племени заставляли там учиться. Монахини забирали нас каждую осень.

– Мне жаль.

Она пожала плечами. Вид у нее был напряженный.

Наконец мы приблизились к открытой двери и присоединились к потоку девчонок, заходивших в кабинет. Там стояли в ряд парты с мраморными столешницами и простые табуреты. В сводчатом потолке мерцали два окошка, через которые пробивались лучи утреннего солнца. Мы с Леной заняли места за одной из задних парт.

Перед старой, потертой классной доской стояла пожилая дама в очках в тонкой металлической оправе.

– Ах, новая ученица! – воскликнула она, как только я села.

Я тут же вскочила и помахала. Наверное, глупо это выглядело со стороны. Глаза у меня защипало от меловой крошки в воздухе.

– Как тебя зовут, милая? – спросила учительница.

– Фрэнсис Хеллоуэл.

Она прижала ладонь к сердцу с видом материнской гордости.

– Ах, дорогая моя Фрэнсис! Как я рада, что ты к нам присоединилась! Меня зовут миссис Робертс, и я преподаю «Практическое применение».

Она обратилась к остальным ученицам.

– Девочки, возьмите учебники, пожалуйста.

Было странно снова оказаться в классе. Мне никогда не нравилось учиться, но теперь меня одолевала жажда знаний.

Все потянулись к встроенным под партами ящикам и достали оттуда по копии учебника в кожаной обложке, по виду очень похожего на псалтырь из церкви, в которую я ходила в детстве. Со временем Уильям стащил оттуда так много Библий, что маме стало неловко туда возвращаться. В десять лет ему казалось, будто это просто верх юмора. Библии хранились у него под кроватью до самой смерти, хотя никто из нас их не читал.

– Откройте на странице двести двадцать четыре, мои хорошие.

Пока мои одноклассницы листали тонкие страницы, миссис Робертс обходила парты, раскладывая по ним лоскуты ткани, пуговицы, иголки и нитки.

Нам с Леной достались два клочка темно-синего муслина и две хрупкие перламутровые пуговицы.

Миссис Робертс вернулась к доске, зашла за кафедру и открыла свой учебник.

Я опустила взгляд на страницы, и перед глазами у меня все поплыло. Текст был написан не на английском, а на каком-то неизвестном языке, и сопровождался изображением человеческих рук, окруженных гибкими стрелочками. Это чем-то походило на инструкцию по танцу.

Магия… Уголки моих губ невольно поднялись, но я сдержала улыбку.

– Леди, сегодня мы продолжим урок шитья, который начали на прошлой неделе. Фрэнсис, милая моя, здесь ты научишься применять магию в повседневной жизни. Наша обязанность как ведьм – не нагружать мир волшебными силами, а расходовать их понемножку, день ото дня, раскрывая свои лучшие качества. Мисс Джемисон, будь любезна, продемонстрируй.

Лена неслышно вздохнула и подвинула к себе материалы. Перевела дыхание и тихо, размеренно произнесла:

– Нал, син, га.

С этими словами она начертила рукой восьмерку.

Игла будто сама по себе поднялась в воздух. Лена зажала нитку между указательным и большим пальцами. Ушко иголки плавно приблизилось к ней и само нанизалось на нить. А затем иголка опустилась, легонько звякнув о столешницу.

Я уже знала о существовании магии и даже видела ее применение, но меня все равно несказанно поразила эта сцена с левитирующей иглой.

– Прекрасно, мисс Джемисон, – похвалила учительница. – Правда, над произношением стоит поработать. Пока выходит немного неуклюже.

Лена кивнула и помассировала переносицу.

– Ты в порядке? – шепнула я.

– У меня всегда голова болит от бытовой магии. Скоро пройдет.

Миссис Робертс внезапно возникла у меня за спиной, и я вздрогнула. Она двигалась неслышно, как кошка на охоте.

– Твоя очередь, дорогая мисс Хеллоуэл.

Я почувствовала себя как на том уроке в четвертом классе, когда забыла подготовить доклад о президенте Франклине Пирсе.

– Как?

– Сделай глубокий вдох и произнеси слова со страницы, – спокойно ответила учительница.

Будто это так естественно и просто – ломать законы природы!

Я закрыла глаза, подражая Лене, начертила в воздухе восьмерку, держа руку перед грудью, и произнесла:

– Нал, син, га.

Слова заклинания звучали странно и вязли на языке, словно густая арахисовая паста.

В этот раз магия ощущалась иначе, не как со швейными ножницами, будто я только училась держать в руках карандаш. Непривычная часть меня, нечто большее, чем я сама, пробудилась во мне, и впервые со смерти брата я почувствовала, что способна влиять на собственную жизнь.

Я приоткрыла один глаз. Иголка левитировала над партой. Меня охватила волна триумфа, и я радостно вскрикнула. Игла тут же со звоном упала на стол.

Миссис Робертс положила теплую ладонь мне на плечо.

– Молодец, Фрэнсис. Завтра попробуем еще раз.

Она упорхнула к следующей ученице, а я покрутила в пальцах перламутровую пуговицу, поражаясь тому, какие удивительные силы во мне скрывались.

Остаток урока пролетел незаметно. Я впитывала всю информацию, какую только могла, внимательно наблюдала за тем, как другие продевают нитки в иголки. Миссис Робертс вела себя ласково, терпеливо поправляла положение рук и произношение. Занятие оказалось довольно монотонным, совсем не похожим на ту необузданную магию, которая запустила швейные ножницы по комнате, но было нечто успокаивающее в ощущении большего контроля над волшебным чем-то в моей груди.

Прозвенел звонок, и Лена любезно предложила проводить меня до следующего кабинета.

– Все новенькие посещают класс миссис Ли, – объяснила она.

– То есть тебя там не будет?

– Нет, я пойду на управление эмоциями с миссис Порозки, вместе с остальными девчонками, которые поступили в академию примерно в то же время, что и я. А потом на прорицание.

– Прорицание? – переспросила я.

На языке у меня крутились сотни вопросов.

– Не проси предсказать твое будущее, – тут же потребовала Лена.

– Но…

– Если не попросишь – покажу тебе, где проходит следующий урок.

– Ты же и так собиралась, – усмехнулась я.

– Могу и бросить тебя посреди коридора. Как минимум пару дней будешь тут плутать.

Я вздохнула.

– Ладно, договорились.

Мы быстро шагали по коридорам «Колдостана», и хотя остальные девчонки глядели в пол, я не могла удержаться – с восхищением разглядывала уходящие вверх контрфорсы, подпирающие стены, и сверкающие люстры под потолком. На фоне этого великолепия даже мысли о записке, все еще спрятанной под матрасом, временно отошли на второй план.