Название хеттской богини Хепат (или Ебать) помогает восстановить мировоззрение наших далеких предков как на мир богов, так и на мир человека. Как было отмечено выше, человек, утверждая тот или иной культ бога, искал в этом культе ответы на вопросы, которые связаны прежде всего с миром человека, а не Бога. Анализ культа богини Хепат свидетельствует о том, что ключевым вопросом этого культа был вопрос изначального разделения полов. Разделение полов транслировалось с мира человека на трансцендентный уровень, то есть на мир богов. Имя хеттской богини свидетельствует и об обожествлении Праматери Евы. Ева в данном случае выступает в качестве принципа, символизирующего не столько женское начало мироздания, сколько потенциальную возможность этого мироздания обрести целостность. Естественно, это касается как мира богов, так и мира человека. Этимологическое родство имени Евы и слова ебать является блестящим свидетельством глубины философских концепций наших далеких предков. Естественно, что мы имеем в виду не то значение этого слова, которое означает физиологическое соитие, а то, которое открывает сакральную сущность как прародительницы Евы, так и верховной богини Хепат. Именно поэтому женское начало в славянских цивилизациях всегда играло столь важную роль. Именно этим объясняется бесспорное доминирование этого женского начала в духовной жизни славян. Это начало можно назвать неким якорем, который не позволяет потерять, иногда забываемый в суетности бытия, основной ориентир – обязанность восстановить утерянную целостность бытия. Под этой целостностью бытия следует понимать налаживание отношений с Богом, нивелирование грани между измерениями горним и дольним. Важно подчеркнуть, что культ Евы – Хепат имеет принципиальное отличие от культов других анатолийских богинь, олицетворяющих женское начало. И это отличие проявляется, прежде всего, в отношении к мужскому началу мироздания. Как было сказано выше, культ Евы – Хепат был призван восстановить потерянное единство бытия[114]. Женское начало выступает равноправным партнером начала мужского. Последующие культы Большой Матери предполагают нивелирование роли мужского начала. Говоря словами Ю. Эволы, проявляются «демонические тенденции женского прежде всего в распылении, развоплощении трансцендентной и магической вирильности (мужественности). Всего того, что в мужском есть сверхприродного, первозданного по отношению к диаде, способного возвышаться над текущим и текучим, достигать космических уровней»[115]. Иными словами, наступает война полов, которая проявляется на разных уровнях общественно-политической жизни, начиная от божественного и кончая социальным уровнем. Естественно, что в этом случае не приходится говорить о поисках потерянного единства. Является весьма символичным, что архаичное и наиболее приближенное к сакральному смыслу имя Евы сохранилось на территориях, которые в мировой истории связываются с историей всемирного потопа. Мы имеем артефакт, связанный со славянскими языками, который объясняет один из аспектов сакральной символики этого потопа. Всемирный потоп рассматривается не как природная катастрофа. Вовсе нет. Он рассматривается как катаклизм, имеющий космический масштаб. Воды в данном случае выступают символом женского начала мироздания. А потоп – как частный случай разделения этого мироздания на женское и мужское начала. Об этом, в частности, свидетельствует этимологическое родство русских слов дева и вода. Обожествление Евы в послепотопную эпоху можно рассматривать как некую обязательно необходимую дань, которая поможет усмирить эти воды потопа. Они схлынут тогда, когда женское начало поможет вернуться к богу, обрести потерянную целостность бытия. Несмотря на ожидания, которые возлагаются на Еву, так и не происходит обретения полноты. Именно об этом свидетельствует культ хеттской богини. Проходят годы, тысячелетия, а Еве – Хепат продолжают поклоняться. Вряд ли это происходит в силу некой опостылевшей привычки. Культ Евы был по-прежнему востребован в древнехеттском обществе, что свидетельствует о понимании интеллектуальной элитой несовершенства человеческого общества. Возможно, поэтому держава хеттов отличалась своим имперским, в хорошем смысле, размахом. Мы прежде всего имеем в виду духовное измерение этой цивилизации. Имперский размах является все тем же стремлением к целостности. В частности, об этом свидетельствует один из сакральных символов герметической традиции, который прослеживается в древнехеттском наследии, а именно символ двуглавого орла. Двуглавый орел является одним из тех сакральных символов, который отражает божественную целостность в материальном мире. Двуглавый орел является андрогином, вмещающим мужское и женское начала. Таковой была и сакральная роль России – объединить необъединимое. Одним из символов этой гипотетической целостности, по логике вещей, должна была быть богиня Хепат.

Остановимся на этимологическом анализе русского слова невеста. В связи с этим вспомним некоторые детали богоборческого мифа о Прометее. Титан Прометей верховодил титанами в их противостоянии с богами. Это противостояние окончилось победой богов над титанами. Говорят, противостояние было серьезным. Поэтому приходит время осмысления богами прошедших баталий, в результате которых титаны чуть было не одержали верх над олимпийцами. Главный возмутитель спокойствия – Прометей был наказан. Как известно, он был прикован к горе. Однако этот богоборческий миф имеет другую, не менее важную составляющую. Миф о Прометее в целом относится все к той же так называемой мифологии падения. Не менее важной составной частью мифа о Прометее является миф об Эпиметее, который был братом Прометея. Братья составляют диалектически взаимосвязанную диаду. Как правило, диада предполагает две противоположные составляющие. Понять сакральный смысл обеих героев помогает этимологический анализ их имен. Имя Прометей с греческого языка переводится как промыслитель. В то время как имя Эпиметей имеет значение мысли запоздалой. Исходя из значения имен, наиболее опасным для богов был Прометей. Тем не менее и для Эпиметея боги придумали наказание. Парализовать его потенциальную волю к бунту должна была Пандора. Пандора олицетворяет женское начало, в имени которого скрыта семантика дара всех богов. Пандора – женщина-желание, женщина – безнадежная мечта. Многие ученые мужи древности проговариваются, что Пандора является иным именем прародительницы Евы, которую дали в дар человеку. Таким образом, мы имеем другую неизвестную сторону истории Евы, которую сохранила греческая мифология. Смерть вошла в мир вместе с Пандорой – Евой. Она, Пандора, выступила символом разделения мира. Самодостаточный мир титанов был разрушен при помощи Пандоры – Евы. Пандора была той другой, которая заменила стремление человека ввысь, в сферу божественного, банальной необходимостью совокупления и размножения[116]. Возможно, поэтому в украинском языке термин жена называется словом дружина, которое происходит не от слова друг, а от слова другая. Та самая, которая указывает другую дорогу. Ту, которая отводит в сторону от небес. В связи с этим интересно обратить внимание на культ древнеиндийской богини Дурги. Ее подчас отождествляют с богиней оргий. Сакральный смысл оргий заключается в деперсонализации, то есть в слиянии с тем трансцендентным миром, из которого был изгнан человек. Богиня Дурга является все той же славянской другой дорогой, отводящей от Господа. Она является той, которая под знаком поиска потерянной целостности разжигает восторг разрушения и падения. Как говорится, «чтобы напиться – и в грязь». В свете вышеизложенного можно предложить этимологическое объяснение слова невеста. Сакральная семантика этого слова имеет значение не вместе с богом или богами. Невеста является все той же Пандорой, которая привязывает человека к земному измерению и отдаляет от мира богов. Собственно, об этом свидетельствует Святое Писание: «Незамужняя заботится о господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою телом и духом. А замужняя заботится о мирском, как угодить мужу» (1 Коринф. 7:34). Мы остановились на этом вопросе лишь потому, что подобная этимологическая параллель наблюдается в семитских языках[117]. Хотелось бы процитировать провидческие строки русского писателя М. Ю. Хохлова касательно сакрального статуса невесты: «Невеста – доли лишенная Дева // Весталкой свое бытие провести. // Избравшая участь Жены – // Поле для Сева и Жатвы. // Что сделает Матерью – Морем, // В котором утонет невинность // Девичья. И места Огню // Не останется больше». Вероятно, что вышесказанную концепцию отражает также этимологический анализ древнерусского слова бобыль. Так назывался неженатый человек. Сакральный смысл слова бобыль заключается в том, что этот человек «бытует с богом».