– А ты что будешь пить? – осторожно посмотрела на него Женя.

– Я – ничего, я за рулем, – хмыкнул Вадим. – Давай разбираться, что мы будем заказывать.

Он включил музыку, приглушил свет, устроился рядом с Женей на диване и раскрыл большую папку в красной обложке – в его номере как, и в остальных номерах, всегда была распечатка нового ресторанного меню.

– Смотри, можно вот это, да куда ты смотришь, здесь только напитки. Давай закажем... Что ты хочешь?

Господи! Да что она хотела? Она теперь и сама не знала! От его близости, от этой тягучей музыки, от этого света у нее просто вакуум в голове образовался. Она с превеликим удовольствием сидела бы вот так вечно, прижималась бы к его плечу, вдыхала его запах и слушала бы, слушала эти приятные, пьянящие мелодии, от них так сладко ноет сердце, так хочется плакать от... от счастья, так... так замирает все внутри...

– Эй, ты спишь, что ли? – заглянул ей в лицо Вадим. – Погоди, рано еще... Значит, я вот тут что заказал... ну тебе все равно, что ли? А еще в ресторан просилась!

– Мне все равно, – еле слышно пролепетала она. – И не надо ничего заказывать. Ты... ты только никуда не уходи... сиди и... и не шевелись...

– А ты рисовать меня будешь, да? – наивным шепотом спросил Вадим. – Я тогда могу. Я не буду шевелиться. Мне раздеться или можно простыней обмотаться?

– Чем? – подняла на него мечтательные глаза Женя.

– Это я уточняю – если ты Давида с меня рисовать надумала, тогда надо голым, совсем! Он только какой-то шарф за спиной держит, а если просто мифического бога, то можно и простыней обмотаться.

– Вадим... о чем ты? – растерянно говорила Женя, не отводя от него влюбленных глаз.

– Та-а-а-к... ясно... – с досадой произнес кавалер. – Значит, так – заказываем... ты жюльены ешь? Хотя, какие жюльены на ночь... Закажем простенько так – отбивную, картошку фри... м-м-м... салатик, ты будешь салатик, чтобы фигуру не портить, и еще... ах да же – шампанское! И, наверное, мороженое. И фрукты. Я, например, очень к фруктам неравнодушен. Посиди пока, я сейчас закажу...

Пока они ждали заказ, Женя ходила по комнате и трогала руками телевизор, которого Он касался, его небрежно брошенный пуловер – тот все еще хранил Его тепло, шторы, которые Он задергивал... И не переставала удивляться – как так могло произойти, что этот человек за считаные часы сумел напрочь вытеснить из ее сердца всех! Включая Ромку... О Ромке вспоминать было больно и совсем не хотелось. Потом. Ромке она все объяснит потом. И он поймет. Она и сама не думала, что с ней может быть такое, значит... Значит, и с Ромкой когда-нибудь такое может произойти. И она тогда за него порадуется, потому что... потому что только сейчас поняла, как все, что у нее было до этого, не похоже на то, что сейчас происходит...

– Жень, не маячь, давай диски посмотрим, ты что любишь? Классику, обычную эстраду или, может быть, рэп? Хотя я себе слабо представляю, как под него танцуют.

– Я все люблю, – плавала в своих грезах девушка.

– Ну да, понятно... тогда уж я на свой вкус, не обессудьте...

Вкус у него был замечательный. Да разве у него что-нибудь могло быть плохое?

Под медленную мелодию он бережно подхватил ее за талию, и ее словно накрыло горячей волной.

– Вадим... а... а ты женат? – вдруг спросила она.

– А это что-то меняет? – фыркнул он.

– Да нет, конечно, но...

– Та-та-да-да-дам... – увлеченно подпевал он певице и умело вел Женю в танце.

Жене думалось, что заказ им принесет непременно официант в белом пиджаке. Но вошла неприметная женщина в форменной одежде и вкатила столик на колесиках.

– Заказ примите, – приятно улыбнулась она.

– О-о! С удовольствием, а то мы уже заждались! – потер руки Вадим и начал быстро составлять на стол тарелки.

Женщина неслышно удалилась, а Вадим с Женей накинулись на еду. Жене казалось, что она и куска не сможет проглотить, но все пахло так аппетитно и так заманчиво смотрелось, что удержаться не было никаких сил.

– Вот этот кусочек возьми, знаешь как вкусно, – подсказывал Вадим.

– А мне вот эта штука понравилась. А это что?

– Я ж говорил – жюльен.

Они весело переговаривались, Вадим подшучивал, Женя шутливо возмущалась и даже пару раз запустила в него диванной подушкой. Он не пил совсем, и она выпила только половину фужера, но и без того было замечательно, а голова и без спиртного шла кругом. Вадим снова включил музыку и потянул ее танцевать. В танце выяснилось, что он к тому же неплохо целуется. Правда, Женя это уже успела заметить, тогда, когда они пили на брудершафт, но сейчас все было совсем по-другому.

– Вадим... А... а у тебя...

– Про жену ты уже спрашивала, – напомнил он.

– Я помню... я хотела спросить...

– Еще спроси – есть ли у меня дети, – с милой улыбкой подсказал он. – А потом самое время узнать – сколько я получаю и какая у меня будет пенсия.

Женя оттолкнула его, насупилась и села на диван.

– Мне, например, кажется, что это нормально! – обиженно выговаривала она. – Это нормально, что меня интересуют такие вопросы!

– Про пенсию? – вежливо уточнил Вадим.

– Про жену! – выкрикнула она и отвела взгляд. – Потому что... потому что я не хочу тебя делить ни с кем! И... и если ты меня сюда привез, значит... значит, ты должен быть только мой! Понял?

Вадим устало брякнулся рядом.

– Зачем? – уныло спросил он. – Женечка, ну зачем тебе я? Ты меня будешь водить на поводке, как Тузика? Или, может, вместо кулончика на шею повесишь? Или еще можно дома постелить, прикроватным ковриком, да? Представляешь – у кого-то медвежья шкура дома, а у тебя я – носом кверху! Умереть можно... Жень, а чего это мы быстрые танцы не танцуем?

– Потому что уже поздно, и за быстрые танцы тебя отсюда выселят в два счета.

– Понятно, тогда...

И тут он обомлел. Женя, честно говоря, и сама от себя такого не ожидала, но музыка сама подсказывала движения и... и никаких сил не было этому противостоять.

– Женька, ты чего это стриптиз... Ох, и ни фига себе!

Девчонка и в самом деле, медленно изгибаясь, под плавные ритмы расстегивала кофточку.

«А чего ты, милый мой, хотел? – мелькнуло в голове у Буранова. – Все правильно, ты ее сюда привез, значит... ожидается продолжение банкета. Девочка мыслит логично».

Отчего-то эта мысль его не обрадовала. Напротив, она будто отрезвила – в один миг он сам себе сделался противен. Но только на миг. А потом... потом ему стала противна эта молоденькая девчонка. Все! Он добился ее. Так быстро, как даже не ожидал. Она даже не позволила ему уговорить ее, завоевать, победить! Она просто украла эту победу. Стало скучно. И противно. Даже животные инстинкты отошли на дальний план. Никаких трепетных эмоций, только брезгливость...