– Если «Единство» не хочет, чтобы мою историю увидел свет, – отвечаю я, не оборачиваясь, – тогда Би должна рассказать мне другую, и рассказать лично.

Чтобы самой дарить искупление, Би сначала должна освободиться от грехов.

Чтобы освободиться от грехов, Би должна отпустить все то, что составляло ее прежнюю жизнь.

Прижав телефон к уху, она дрожит в ожидании ответа. Перед глазами за окном безмятежный зимний пейзаж. Взгляд Би скользит по голубизне небес, спускается на верхушки припорошенных снегом сосен, растущих по периметру фермы, и уходит вдаль – к озеру, невидимому отсюда, но, она точно это знает, мерцающему на солнце.

Вода будет ледяной.

Но сначала дело.

На звонок отвечает Пэтти.

Би просит позвать Ло.

– Она недавно приняла лекарства и сейчас не в состоянии говорить.

Би настаивает на разговоре.

В трубке раздаются звуки шагов и шорох. Снова звучит голос Пэтти – невероятно мягкий, к удивлению Би. Пэтти просит Ло открыть глаза.

– Вот умничка, все хорошо…

Шуршат простыни. Пэтти передает телефон в слабую руку Ло, и наконец Би слышит голос сестры – густой, как патока:

– Алло?

– Ло… – начинает Би.

– Мам? – откликается сестра.

Последующее за этим молчание болезненно, но было бы гораздо больнее, если бы Ло находилась в ясном сознании. Так даже лучше, – уговаривает себя Би. – Пусть лучше Ло останется в неведении и будет открыта душой, чем закроется ото всех и будет злиться, обвиняя Би в том, что от нее совершенно не зависит.

– Би, – поправляется Ло, – это правда ты?

Вопрос вызывает укол вины, но Би тут же задает другой. Ей важно знать, как Ло себя чувствует. Ответ сестры медленно преодолевает расстояние от мозга Ло до ее губ, чтобы дойти до уха Би:

– Устала.

Она так устала. Исцеление – дело утомительное.

Би сглатывает вставший поперек горла ком, ей тоже больно. Она жаждет того, что ждет ее впереди, но вместе с тем не хочет прерывать этот разговор, хочет вечно обмениваться с Ло парой незамысловатых слов – Би уже забыла, когда общение с сестрой давалось легко.

Плечо ободряюще сжимает ладонь, и Би сосредоточивается на ее тепле, ощущаемом через рубашку. Мелькает мысль, что вода за соснами будет холодной.

– Мне нужно поспать, – тихо говорит Ло, и Би просит ее подождать. Ей нужно рассказать что-то важное. – Хорошо, – выдыхает Ло.

Би набирается решимости произнести нужные слова, но с губ слетают другие:

– Я помню тот день, когда ты родилась.

Сколько бы времени ни прошло с того дня, Би он помнится так отчетливо, словно все происходило вчера. Она рассказывает Ло о своей злости и страхах, о том, как эгоистично отказывалась признать рождение сестры, пока ее не попросили дать ей имя. Би не хотела этого делать, но услышала внутри себя голос. Спустя годы она поняла, кому он принадлежал.

– Это была ты, Ло. Ты сама себя назвала.

– Мне нравится мое имя, – слабо отзывается сестра.

Би тихо смеется, проводя ладонью по лицу.

– Мне сказали, что ты умрешь. Сказали, что я буду тебя хоронить.

– Но я здесь, – выдыхает Ло. Ее голос так быстро слабеет. – Почему ты не здесь?

Би закрывает глаза. Ей хочется, чтобы Ло поняла: та ночь в больнице должна была стать ее последней ночью на земле. И это бросило Би на колени, разбило ее сердце на части, и душа взмолилась о чуде. Ей хочется, чтобы Ло поняла, как она чувствовала себя, находясь там, ощущая неизбежную, отдающую гнилью смерть, и как Лев прогнал эту смерть, склонившись над распростертым телом Би. Он коснулся ее ладонями, и маленькое пространство часовни заполнила энергия. Она затронула всех, но больше всего Ло. Би помнит, как замигали лампочки… Они ведь правда мигали? Наверное, именно в это мгновение все изменилось. Именно в это мгновение Лев подарил Ло жизнь, и смерть отступила.

Би никогда не рассказывала сестре о том, что случилось в тот день, поскольку Лев запретил: когда Ло будет готова, Бог сам откроет ей правду. Однако энергия Льва, божественная энергия, должно быть, оставила отпечаток в сознании Ло. Сестра шептала о своих кошмарах, в которых какой-то мужчина стоит в изножье ее кровати и тянет к ней руки. Но это не были кошмары, и этим мужчиной мог быть только один человек. Би страстно желает, чтобы Ло поняла: все проистекает от того чуда. Но Би молчит, бережно храня в сердце правду. Лев обещал, что однажды к Ло придет понимание.

Би нужно верить ему.

– Ло, мне нужно, чтобы ты кое-что знала, – тихо говорит Би в трубку. – Я там, где должна быть. Однажды ты пройдешь тот же путь. Мы увидимся снова. А пока помни, что я тебя очень сильно люблю.

Ло не отвечает. Би слушает ее дыхание.

Затем в трубке раздается голос Пэтти:

– Она уснула. Пусть отдохнет.

У Би вырывается сдавленный всхлип. Она вешает трубку. Ее сотрясают рыдания.

Кейси обнимает Би со спины, соединив ладони у ее сердца.

– Вода будет холодной, – произносит она.

* * *

Он стоит у озера, берег которого покрыт льдом. На горизонте медленно заходит солнце. Почувствовав ее, Лев оборачивается и протягивает руку.

– Иди к нему, – мягко направляет ее Кейси.

Би идет к нему одна. Берет его ладонь. Теплую.

Они встают лицом к озеру, и Лев молча показывает, чтобы она шла первой. Как только кожа соприкасается с водой, у Би перехватывает дыхание. Тело выгибается, колени слабеют. Холод вымораживает до костей. Лев заходит в озеро позади нее, его одежда колышется в воде. Он даже не вздрагивает.

– Отец Милосердный, Твоя дочь услышала наш призыв. Она принимает Твой дар искупления и отрекается от грехов мира сего. Во имя Твое я освящаю ее, дабы она очистилась от пороков, возродилась по нашему образу и подобию, заняла свое место среди избранных и свершала благие дела.

Лев придвигается, прижимаясь к ее телу своим. Его губы касаются ее виска, спускаются к уху. Он велит ей повторять за ним.

И она повторяет.

– Я верую, что Лев Уоррен был призван Богом. Верую, что я избранная. Верую, что он – мое прибежище, а его истина – мой щит. Я верую, что жизнь в его тени – жизнь в свете Господа. Мир падет вокруг его крепости, но все внутри ее уцелеет, ибо под крылами Льва я буду в безопасности. В благодарность за его любовь, милосердие и защиту я обещаю: когда он воззовет ко мне, я отвечу. Я буду оберегать его всегда и везде. Я буду хранить свое спасение и не запятнаю больше душу. Я посвящу себя Богу, работая в Проекте «Единство» и повинуясь единственному истинному искупителю – Льву Уоррену. Я освобождаю себя от грехов, прошлого и жизни до Проекта «Единство», дабы истинная вера укоренилась во мне. Я согласна на эту жертву и на все последующие. Аминь[8].