Девин не мог солгать Джейсону.

— Да, мы… не сошлись во мнениях, но к тебе и твоим сестрам я отношусь по-прежнему.

Джейсон понурился. Ему расхотелось доедать торт.

— Я хочу, чтобы вы с мамой помирились.

Как будто он не хотел! Прошедший месяц был самым несчастным в жизни Девина. Он начинал жалеть о своем решении. Он так часто думал о ней, что даже в мастерской начинал грезить средь бела дня. А по ночам не мог уснуть, вспоминая шелковую кожу Лилиан и то, как ее тело отзывалось на его прикосновения. Хотелось обнимать ее, целовать, дразнить, разговаривать с ней. Даже ссориться.

Он свалял дурака. С чего он взял, что, если уйти и дать Лилиан время, она передумает и согласится выйти за него замуж? Глупая гордость никогда не позволит ей этого.

Девин посмотрел вслед Лилиан, уносившей в дом остатки торта. Затем он обернулся к Джейсону и спросил:

— Ну что, доел?

— Ага, — сказал мальчик и отдал ему тарелку. Он смотрел на свисавший с крыши крыльца глиняный горшочек, в котором лежал подарок. Элизабет с завязанными глазами держала деревянный молоток и готовилась к попытке. Джейсон спрыгнул со стула и побежал занимать очередь.

Девин невольно фыркнул и удивился. Когда он смеялся в последний раз? Кажется, когда был с Лилиан. Маккей посмотрел на дом, зная, что она где-то внутри, и решил, что должен увидеться с ней и поговорить.

Лилиан убирала в буфет посуду и заворачивала в фольгу остатки торта, стараясь не думать о сидевшем во дворе Девине, таком близком и таком далеком. Когда днем она открыла ему дверь, Девин вежливо поздоровался, а потом прошел мимо нее к двойняшкам и обнял их. И тут у Лилиан чуть не разорвалось сердце от горя.

Боль не утихала ни днем, ни ночью. Лилиан тосковала по Девину так, что уже не осталось слез. Его уход был хуже всего, что она могла себе представить, и это очень пугало Лилиан. Она могла снова впасть в зависимость, с которой так отчаянно боролась.

— Как поживаешь, Лили?

Раздавшийся позади негромкий голос заставил ее вздрогнуть и выронить коробку с фольгой. Женщина обернулась и выдавила натужную улыбку.

— Неплохо, — оживленно сказала она, сама слыша, что фальшивит. — А ты?

— Отвратительно. Чертовски одиноко. Тоскую по тебе. — Девин наклонился, поднял коробку и поставил ее на буфет. Потом посмотрел в зеленые глаза, полные сердечной боли, и напрягся, борясь с отчаянным желанием обнять Лилиан и сказать, как он любит ее.

По лицу Лилиан потекли жгучие слезы.

— Не надо, Девин. Ты сам хотел этого.

Он не дрогнул, однако его лицо помрачнело.

— Другого решения не было.

Верно. Но если бы Девин знал, как настойчиво она искала это решение! Лилиан отвернулась, чтобы он не успел увидеть правду. Иногда, когда боль становилась невыносимой, и больше всего на свете хотелось оказаться в его объятиях, Лилиан не дала бы за свою драгоценную независимость и ломаного гроша. И все же она не могла заставить себя сказать «ты нужен мне», хотя эти слова могли бы разом положить конец мучениям.

— Я не хотел причинять тебе боль, Лили, — тихо сказал Девин. — Просто моя гордость не уступает твоему упрямству.

38

«Ты нужен мне!» — кричал внутренний голос, но Лили его не послушалась. Она отвернулась и ровно сказала:

— Спасибо, что пришел сегодня, несмотря ни на что.

Девин отрывисто кивнул.

— Я бы никогда не пропустил день рождения двойняшек.

На кухню вбежала девочка. Ее лицо горело от возбуждения.

— Миссис Остин, Элизабет и Эмили начинают разворачивать подарки!

Лилиан выдавила любезную улыбку.

— Сейчас иду, Синди.

Девин дождался, когда девочка уйдет с кухни. Ах, если бы он мог согласиться на меньшее!

— Лили, если тебе что-нибудь понадобится, позвони.

— Времена изменились! — внезапно рассердилась она.

Темные глаза Девина наполнились болью.

— Знаю, но теперь это все, что я могу тебе дать.

Она смотрела ему вслед. «Это все, что я могу тебе дать». Только теперь, когда она сама услышала эти слова, Лилиан поняла, насколько они эгоистичны.

— Миссис Остин, миссис Остин!

Лилиан подняла голову и нахмурилась, услышав вдали чей-то голос. Кажется, это Рыжик.

— Миссис Остин!

Она поднялась с кресла и вышла из кабинета в коридор. Рыжик влетел в раздвижные двери. Мальчик был красным как свекла и тяжело дышал. По его щекам текли слезы, глаза были круглыми от страха.

Лилиан побежала навстречу, решив, что Джейсон опять обидел друга: в последнее время с ее сыном просто не было сладу.

— Что случилось, Рыжик?

— Джейсон, — сказал он, судорожно втягивая в себя воздух. — Мы катались на велосипедах, и он… и он… — Тут Рыжик заплакал в голос.

Внезапно Лилиан услышала вдали вой сирены.

— Он попал под машину! — наконец вымолвил Рыжик.

У Лилиан похолодело в груди. Она пулей вылетела из дома и побежала к перекрестку, где уже стояли «скорая помощь» и полицейские машины. Пробившись сквозь толпу людей, она вскрикнула. Джейсон без сознания лежал на мостовой, над ним колдовали два фельдшера. Рука мальчика была неестественно вывернута, из носа шла кровь. Велосипед, превратившийся в груду металла, лежал в нескольких метрах от них.

Лилиан представилась фельдшерам, пытаясь не впадать в истерику. Когда Джейсона отнесли в машину, она забралась следом и села рядом с носилками. У нее кружилась голова, в крови бушевал адреналин. Мальчик не приходил в сознание. Фельдшеры не смогли точно определить внутренние повреждения, и Лилиан всю дорогу гадала, выживет ли сын.

Санитары тут же отвезли Джейсона в палату неотложной помощи, а медсестры велели Лилиан подождать в комнате отдыха. Скоро к ней выйдет врач, сказали они.

Лилиан вошла в комнату, не обращая внимания на любопытные взгляды. Страшные, невероятные мысли роились в голове, грудь сжималась от тревоги. Нужно было кому-то сообщить о случившемся. Она устремилась к телефону.

Как ни странно, первым делом Лилиан позвонила не родителям и не брату. Ей ответил низкий, мягкий голос, тут же успокоивший измученные нервы.

— Автомастерская Маккея. — После долгого трудового дня голос Девина звучал устало и не слишком весело.

Лилиан закрыла глаза, ощущая, как тело охватывает знакомое тепло. Как она могла столько времени жить без него?

— Алло…

— Девин, — борясь с икотой, промолвила Лилиан, — ты мне нужен.

— Лили?

Тут плотину прорвало, и слезы вырвались на волю. Лилиан не могла справиться с рыданиями, идущими из глубины души. До сих пор она была спокойной и собранной, но теперь ей нужно было на кого-то опереться. На человека, который разделил бы с нею боль.