винтовку, отпустил нас на десять шагов, бухнулся в снег на правое колено, прицелился и выстрелил.

Яркий, как молния, белый луч, с оглушительным сухим треском разрезал ночную тьму пополам и где-то вдалеке от нас, в направлении лая собак, не шуточно так бабахнуло. Мы все так и присели.

– Чего разлеглись? – Гавкнул на нас Александр, поравнявшись с нами. – А ну, живо, руки в ноги и вперёд!

Но у нас уже не было шанса спастись.

Мы услышали, как над лесом кружат вертолеты, а вскоре увидели белые столбы света прожекторов, шарящие сверху по верхушкам сосен. Те, кто наступали нам на пятки, брали нас в стремительно смыкающееся кольцо, зажимая все глубже к северу, все дальше от танка. Александр выстрелил ещё пару раз, но ответного огня не было, значит, приказа стрелять на поражение никто не давал. Может быть, они все ещё не знали, сколько нас. Кирсанов вскоре устал, начал отставать, и пришлось Кита взять мне, как самому здоровому. Вскоре мы увидели, что лес редеет, и поняли, что нас теснят на открытое пространство.

Мы оказались на дороге, на том самом зимнике, по которому не так давно спешили, преисполненные надежд, навстречу своим несбыточным мечтам. А сверху над нашими головами кружили вертолеты, со всех сторон приближались машины и люди. Догонявшие нас в лесу поравнялись с нами, мы увидели солдат в форме Патрульного Корпуса. Они обгоняли нас и бежали к дороге, где уже тормозили грузовики и вездеходы.

– Пригнись! – Заорал вдруг солдат рядом со мной.

Когда я присел, он положил мне на плечи гранатомёт и выстрелил по зависшему над нами вертолету. Выстрел пришёлся в цель, воздушной машине разворотило хвост и он стал падать, кружась, объятый пламенем. Я был в таком шоке от произошедшего, что некоторое время не мог пошевелиться.

– Что за… – выдавил Кирсанов. – Что здесь происходит?

Мы сбились тесной кучей, озираясь кругом, не в силах осмыслить происходящее. Вокруг начиналась настоящая война. Все палили во все стороны, и совершенно не понятно было, кто здесь враг, и кто с кем воюет. Подъехали тяжелые бронированные машины, солдаты погнали нас к ним, затолкали в кузов. Рядом ударил снаряд, всех обсыпало снегом и пеплом. Взревели моторы и колонна, обстреливаемая со всех сторон, покатила на запад.

Нас не пытались скручивать, вообще не обращали внимания. Мы сидели, зажатые между солдатами, у тех были каменные лица, мы пытались задавать им вопросы, но либо они сами ничего не знали, либо получили инструкцию с нами не говорить. Ничего от них не добившись мы вынужденно смирились с ситуацией, решив дождаться, чем все это закончиться. Колонна быстро покидала поле боя и вскоре солдаты, стрельба, вертолеты и весь огненный хаос остались позади…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СИКСФИНГИ

…«Кариос-4» тормозит метрах в трехстах от горы.

Льюис и Майлз первыми ступают на песок и бегут к темному входу пещеры.

Мартин и Кэмпбелл отстают, бранясь, хватают камеру и несутся следом за экипажем первого марсохода.

Все входят в пещеру, по своду носятся белые лучи фонарей. Пройдя длинный коридор люди попадают в большой круглый зал, в купольном потолке которого, прямо посередине, отверстие, белый столб света оставляет на полу ярко освещенный круг.

Астронавты кидают инструменты, устанавливают камеру.

В центре зала, в пятне света, видно какое-то возвышение. Льюис подходит к нему, остальные окликают его, но он не отвечает, он замирает и стоит неподвижно целую минуту, пока обеспокоенные астронавты не подбегают к нему.

«Здесь отпечаток чьей-то ладони», – ровным голосом произносит командир.

«Чьей?» – Обращаются к нему с вопросом астронавты.

«Вроде человеческой. Но…»

«Что? Что?»

«У нее шесть пальцев».

***

Кирсанов вскочил и выключил телевизор.

– Не могу смотреть дальше, – зло сказал он и плюхнулся на диван, не отвечая на наши осуждающие взгляды. – Ненавижу этот фильм.

– И что было дальше? – с любопытством спросила Юля, сидящая справа от Кирсанова и с интересом на него глядевшая.

Тот скорчил такую непередаваемую мину, что я невольно прыснул и тут уж и остальные не удержались, грянул хохот.

– Так что было дальше? – Недоуменно озираясь, развела руками Юля.

– Да ничего хорошего, – мрачно произнёс Кит, поднял перебинтованную руку в подвязке и почесал переносицу. – Льюис сделал самое большое в истории одолжение всему человечеству – сказал марсианам: «добро пожаловать!»

Юля нахмурилась.

– Он положил туда свою руку, – черство произнёс Дима. – Хотя никто его об этом не просил. Нельзя говорить плохо о мертвых, но что касается Льюиса, я искренне надеюсь, что он горит в аду.

Кирсанов укоризненно взглянул на него, на что Дима только брезгливо поморщился.

– Если бы кто-то поставил ногу в отпечаток ботинка Нила Армстронга в Море Спокойствия и Луна бы треснула пополам, это не принесло бы вселенной столько бед, как этот чертов глупый жест Льюиса, – наставительно сказал Кит. – Так что, я согласен с Димой.

– Я по-прежнему не понимаю ни единого вашего слова, – неуверенно сказала Юля, уже потеряв надежду, что ей кто-нибудь что-то объяснит.

– Действительно, как можно было так сглупить? – Протянул Кирсанов. – А ведь американский астронавт, военный лётчик, специалист высочайшего класса, учёный… и попасться на такую детскую удочку. Верь после этого людям.

– Его товарищи тоже хороши, – добавил Дима. – Ведь все же видели, сразу получили приказ. Объект НЗП, особый статус, все дела… как их там готовят, если они сутки игнорили Хьюстон? Да, Марс был не в зоне связи, за Солнцем. Но это вообще не оправдание. А самое позорное – их доклад на Землю!

– «Я потерял равновесие и случайно оперся ладонью правой руки о кубическое возвышение, попав точно в отверстие, после чего запустился активационный процесс, и все камни в пещере задвигались, принявшись менять свою форму», – издевательски процитировал Кирсанов. – Идиоты, прости Господи.

– Туда уже на всех парах неслась евразийская миссия во главе с капитаном Алексеем Еременко. – До этого молчавший Александр вдруг подал голос. – Русские поняли, что американская миссия хочет залезть в объект НЗП, не дожидаясь согласия Центра, чтобы первыми заснять «инопланетные сокровища». Еременко хотел их остановить.

– А как потом все это умалчивали. – Дима помрачнел, его взгляд упёрся куда-то в пол, в одну точку. – «Мощный радиоимпульс, который могли фиксировать станции на Земле, был сгенерирован марсианской установкой дальней связи с базы миссии «Арес 2», как проверочный». Просто уписаться, проверочный, чтоб их всех! А то, что этот импульс пересёк полгалактики – об этом ни слова, а кто пытался сказать, тем быстро заткнули рот. Пять лет прошло, и все молчали, пока астрономы-любители с Гавайских островов не засняли изображение в телескопе –