десятка, но мадмуазель де Нозиф опасалась произвести нежелательное впечатление, да и справки о незнакомце тоже хотелось навести, чтобы невзначай не остаться в дурах.

– Какие будут указания, Ваше Жестокосердие! – ничего не понимающие кромешники выросли из пола, чтобы вытянуться перед ней во фрунт.

– Все дела, заведённые на заключённых, поступивших сюда во время моего отсутствия и новые покамерные списки немедленно доставить в мой кабинет! – холодно молвила Клодина и, повернувшись на каблуках, чинно пошла обратно.

– Будет исполнено! – отчеканили кромешники.

Кабинет Главы Пыточного следствия состоял из трёх комнат. В первой был рабочий стол, библиотека и хранилище для особо важных дел, во второй – кресло для релакса и коллекция музыкальных шкатулок, в которых Клодина хранила стоны своих жертв, а самая дальняя комната, двери которой имели множество секретных замков, служила для особых развлечений, которые Глава Пыточного следствия позволяла себе время от времени для снятия стресса, выбирая самых красивых заключённых. Странное дело, ей впервые не хотелось, чтобы дерзкий оборотень, привлекший её внимание, попал сюда, потому что все заключённые, доставленные кромешниками в эту тайную комнату, быстро теряли волю и могли вызывать только презрение, а Клодине хотелось любви, которую мог дать только смелый и уверенный в себе мужчина (именно такого она искала всю жизнь!).

– Вот всё, что вы просили, Ваше Жестокосердие! – доложили кромешники, сваливая на стол и на пол несколько стоп кожаных папок, которые только что привезли на маленькой тележке. – Три сотни дел по вашему запросу.

Когда они ушли, Клодина озадаченно окинула взглядом папки. Триста заключённых за одно утро? Вот это урожай! Путь к цели оказался тернист, но это только ещё больше подогревало её интерес.

***

Путь к цели у Люрора де Куку тоже был тернист, но некромант не собирался отступать. Вернувшись в свой особняк после беседы с Хозяином Потустороннего Парижа, он спустился в лабораторию, где ставил алхимические опыты. Внутри сложной конструкции из реторт, аламбиков, бюреток, всевозможных колб с разноцветными жидкостями и тиглей давно уже готовилось и зрело нечто неподдающееся описанию.

– Твои воспоминания, – сказал вездесущий Нуар Тун-Тун, вынимая из шляпы перстень.

Люрор снова надел его на палец и поблагодарил своего старьёвщика.

– Это было очень рискованно! – заметил Нуар Тун-Тун. – Мне кажется, он всё равно подозревает тебя.

– Он подозревает меня с тех самых пор, когда незаконно захватил власть, но ничего не предпринимает, потому что я ему нужен, – пожал плечами Люрор.

– Скорее потому, что такого заклятого друга, как ты, надо всегда держать под присмотром и, желательно, за горло, – усмехнулся старьёвщик, заставив Люрора слегка побледнеть и нервно сглотнуть, коснувшись шеи.

Ле Гран Фушюз и он действительно когда-то были дружны, но дружба и власть никогда не идут рука об руку. В этот момент в алхимической конструкции пошла бурная реакция, закончившаяся взрывом внутри большого прозрачного эксикатора – взрывом, который рассыпался сонмом искристых снежинок, постепенно сформировавших снежный ком. Люрор де Куку аккуратно алхимическими щипцами извлёк его из ёмкости и упаковал в шкатулку, а потом вышел из лаборатории, чтобы отдать приказ своим слугам:

– Отправляйтесь на Чёрный Рынок Затерянных Душ и продайте это тем, кто будет настойчиво искать средство для романтического настроя! И будьте осторожны, никто не должен узнать, что вы действуете от моего имени!

– Что если это не повлияет на неё? – спросил старьёвщик, когда некромант вернулся обратно в лабораторию.

– Повлияет! – уверенно сказал Люрор. – Я позаботился о нужном эффекте, когда принимал эту фурию у себя.

– Это было жестоко по отношению к ней и ко всем остальным, – заметил Нуар Тун-Тун.

– Жестокие времена требуют жестоких мер, – парировал некромант. – Я давно предвидел, что Ле Гран Фушюз пойдёт на захват власти, и призывал дать ему отпор, но меня никто не послушал, в том числе и Клодина, и вот результат: сначала он уничтожил своих главных конкурентов, потом подчинил себе всех остальных, а сейчас начал посягать даже на личные воспоминания. Скоро я буду вынужден спрашивать у него разрешение на вдох и выдох.

– Но что если ты ошибаешься, и она вообще не обратит внимания на твоего оборотня? – продолжал выспрашивать старьёвщик.

Ему было очень интересно следить за играми живых и мёртвых, к тому же игрок, за которого он болел, вызывал у него восхищение.

– На Базиля невозможно не обратить внимание! – усмехнулся Люрор де Куку.

***

Через некоторое время Шарман рассматривал потёртую старую шкатулку с искристо-белой субстанцией внутри.

– То, что нужно! – с довольным видом пробасил он. – Я думал, что Чудес уже не осталось, но на Чёрном Рынке Затерянных Душ можно найти всё, что угодно. Теперь осталось обучить эту субстанцию, и можем начинать операцию «Снежность», чтобы помочь Базилю.

Чудесами назывались псевдотелесные субстанции, которыми можно было управлять извне. Говорят, первые и настоящие Чудеса создала Противоположность Смерти, чтобы дарить живым радость и являть Чудо под разные праздники, или просто в самый нужный момент. Так в людях возникла вера в чудеса. Постепенно почти все настоящие Чудеса вымерли, либо по иронии судьбы были уничтожены теми, для кого создавались, а вера осталась, причём даже в самых чёрствых сердцах. Люрор де Куку знал об этом, как никто другой, поэтому первым выступил под девизом: «Не ждите чуда, чудите сами!». Ему удалось создать бледное подобие прежней субстанции и приспособить её для своих целей. Конечно, силой настоящего Чуда она не обладала, но и бледное подобие – это всё же лучше, чем ничего.

Предводитель повстанцев, конечно, не подозревал, что это Чудо поддельное, сейчас необходимо было обучить субстанцию нужным действиям и придать ему нужную форму. А что можно сделать из сонма искристых псевдоснежинок? Шарман невольно вспомнил мгновение счастья, которое подарило ему настоящее Чудо: это было воспоминание из детства, когда он с отцом лепил снеговика. Через секунду в точности такой же снеговик парил над полом прямо перед главой повстанцев – крупный, слегка угловатый, вместо носа – крупная картошка, а руки сделаны из суковатых ветвей.

– О, Господи! – ошарашенно пробормотал Шарман, увидев плоды своих неосторожных мыслей. – Что ж я начудил-то?!

В этот момент из шкатулки выпала