в темноте. Базиль быстро окинув взглядом пространство заметил несколько групп заключённых, решая к какой примкнуть. На удивление здесь были не только отпетые должники, но и мелкие воришки, шуллеры и даже пара костоломов, некогда державших в страхе сначала жителей живого Парижа, а потом по естественным причинам переместивших свою деятельность сюда. Все эти типы сидели или лежали прямо на каменном полу и имели крайне неприятный вид. Появление нового заключённого вызвало самую разную реакцию. В преступных кругах Базиль был известен ещё под одной своей кличкой – Шерстяная Душа и уже успел снискать расположение некоторых местных авторитетов и неприязнь других группировок за мощный удар острых когтей, талант быстро схватывать, как в прямом (товары с прилавков без оплаты), так и в переносном смысле этого выражения, и прекрасное умение обыгрывать даже самых шулеристых шулеров в карты.

– Ну, как говорится, свет вам в души, а оправданье в уши, некромантам – крышка, а несогласным – вышка! – вальяжно поприветствовал всех присутствующих Базиль на принятом в Потустороннем Париже воровском жаргоне.

– Ба! Да это ж наш старый знакомец! На чём тебя взяли, брат? Неужели отказался исполнять супружеский долг? – спросили его из дальнего угла.

Там обосновалась компания шулеров среди которых чудесным образом затесался скелет в погнутой короне, явно чувствовавший себя здесь не в своей тарелке, но державшийся с поистине королевским достоинством.

– Наоборот, пока я раздаю всем желающим дамам свою любовь в кредит, ибо ни одна из них не заставит меня быть ей должным! – весело сказал Базиль, направляясь к ним.

– А ты от тюрьмы и от богатой женщины не зарекайся, Шерстяная Душа! – прозвучало в ответ.

***

Похоже, что это замечание вполне можно было отнести к Клодине де Нозиф. О богатстве некромантов ходили легенды. Их умопомрачительные наряды, роскошные экипажи и украшения ярко контрастировали с катастрофической бедностью большинства обитателей Потустороннего Парижа, но никакие богатства не могли заменить счастье. Клодина де Нозиф ощущала себя самой несчастной женщиной по ту и по эту стороны. Сегодня она явилась во Дворец Правосудия с большим опозданием. После беседы с Хозяином Потустороннего Парижа, мадмуазель долго не могла прийти в себя, дрожа от ярости и страха, а сообщение от тёмных душ, перенюхавших к тому времени весь живой Париж, заставило её разрыдаться: оборотня не нашли.

Надежда таяла на глазах, только работа всегда спасала Клодину от полного отчаяния, именно этим объяснялась маниакальная сосредоточенность на результате, которую так высоко ценил Ле Гран Фушюз, периодически намеренно доводивший Главу Пыточного следствия до белого каления. Она вошла под своды Замка Консьержи, когда последняя слезинка уже высохла на бледной щеке, не давая повода для пересудов и сплетен.

– Доложите обстановку! – коротко бросила она, склонившимся перед ней кромешникам.

– Произведено уплотнение заключенных, Ваше Жестокосердие! – доложили они, обращаясь к ней по принятой форме. – Часть самых смирных перевели в долговой сектор с нижних ярусов.

– Кто посмел отдать такой приказ без моего ведома?! – возмутилась Клодина, грозно подбоченившись.

Все знали, что если Глава Пыточного следствия вставала в позу сахарницы, уперев руки в боки, то лучшим решением было скрыться с глаз долой от её гнева.

– Распоряжение Люрора де Куку! Он провёл аудит финансовой отчётности и пришёл к выводу о нецелевом использовании помещений! – доложили кромешники, прячась в стены и вовремя: вне себя от гнева Клодина полоснула веером перед собой прорезав стену и пол.

– Простите, Ваше Жестокосердие! – не смея показаться на глаза, твердили кромешники.

Клодина собиралась продолжить крушить всё вокруг, но вдруг остановилась от странного ощущения, которое заставило её сердце забиться учащённо, а щёки порозоветь: снизу, из только что проделанной дыры в полу, сочился знакомый аромат мускуса.

Неужели это он?! Невозможно! Он здесь?! Получается, этот оборотень – ещё и преступник?! Какая ирония судьбы! Впрочем, всё сходится: полюбезничав с ней, этот дерзкий индивид мог совершить переход, поэтому его и не обнаружили тёмные близонюхие души! А попасть в тюрьму в Потустороннем Париже – дело нехитрое, уж кому как не ей было это знать: ищейки Пыточного Следствия, что называется, мели всех подряд, при малейших подозрениях, таково было указание Хозяина, которое Клодина исполняла неукоснительно. Что если автора фривольной любовной записки конвоируют сейчас в камеры? Что ж, посмотрим, каков он из себя, этот герой! Клодина осторожно извлекла послание, спрятанное за корсажем, ещё раз прочитала стишки и мечтательно улыбнулась: судя по следам когтей, оборотень – зверь крупный и сильный, что сулило потрясающее приключение. Грезя о долгожданной встрече, Клодина бросилась вниз со всей возможной скоростью, какую могла развить женщина, одетая в платье эпохи рококо.

Галантный век, воспевавший красоту женских бёдер, гротескно расширенных для эффекта необъятными фижмами, не предусматривал для дам столь стремительных марш-бросков по узким коридорам и лестницам, но это совершенно не останавливало мадмуазель де Нозиф. Задевая фижмами за углы и иногда даже застревая в особенно узких местах, она мчалась за запахом мускуса, насмерть перепугав всех служащих, решивших, что Глава Пыточного следствия, спешит к ним с внеплановой проверкой (определённые грешки водились за всеми, даже кромешники порой были способны на самые кромешные глупости).

Результатом этого действа стали чисто убранные кабинеты, мгновенно написанные отчёты, донельзя опрятный внешний вид, нижайшие поклоны и многие другие метаморфозы, на практике доказывающие сколько пользы может принести женщине бег на длинные дистанции. Прилетев, как ураган, на долговой ярус, Клодина остановилась в замешательстве. Запах её мечты растворился среди множества других, особенно ярко среди которых ощущался запах крови, неумолимо доносившийся с ярусов пыток. С того момента, как Ле Гран Фушюз провозгласил себя Хозяином, силой и обманом подчинив себе всех остальных некромантов, многие её мечты уже утонули в крови, тянувшейся за ней, словно алый шлейф, через прожитые века, но теперь Клодина готова была бороться за возможное счастье.

Тело и душа томились жаждой немедленно броситься в камеры и во что бы то ни стало разыскать того, кто посмел быть столь искромётно-дерзким, неожиданным, галантным и смелым с Главой Пыточного следствия, но разум советовал ей иное: не торопить события. Сейчас, когда Ле Гран Фушюз усилил контроль вплоть до проверки воспоминаний своих приближённых, резкие движения было делать опасно, к тому же Клодина боялась спугнуть своего поклонника, хотя он и не робкого