Ничего не произошло. Меня начало тошнить. Я наверняка что-то пропустила. Если бы я не знала точно, что выходила в этот день из дома, то подумала бы, что случилось что-то со всем миром, а не только с моими родителями. Насколько я поняла, апокалипсиса не произошло.

Я открыла ноутбук, чтобы снова все проверить. Первый раз я не искала послание от Дрейка, поэтому два новых письма от него оказались для меня неожиданностью. Я громко ахнула и расплакалась, даже не успев их прочитать.

Его имя было вверху экрана: Дрейк Эндриссон. Я устроилась поудобнее, чтобы прочитать письма по порядку, мое сердце билось в груди.

Пока я смотрела на слова любимого, дом сомкнулся вокруг меня.

Во втором письме говорилось о другом.

Родители не вернулись. Я написала Дрейку об этом. Потом написала еще, еще и еще.

— Они написали, что возвращаются, — сказала я полицейскому, — но не вернулись. А они всегда делают, что говорят. В моем блокноте записано: я звонила им шестьдесят семь раз.

Полицейский участок оказался серым зданием с крышей, покрытой оранжевой черепицей. Снаружи оно выглядело скучно, как и внутри. Население принимали в маленьком помещении с тремя рядами голубых кресел у окна.

Мужчина, сидящий за столом, был вежливым, но он не считал мою проблему самым интересным из того, что случилось с ним за день. Его лысая голова блестела в свете электрической лампочки. В руке он держал листок бумаги и пытался его прочесть. Я знала, что это не имеет никакого отношения ко мне.

— Шестьдесят семь? — переспросил полицейский. Он слегка нахмурился и посмотрел на меня. — Серьезно?

— Они всегда говорят мне о том, что делают. Всегда.

— Твои родители поехали навестить брата и не вернулись тогда, когда обещали?

— Все верно.

— Ты звонила брату?

— Нет.

— И твои родители нормальные взрослые люди?

— Да.

— А ты?

Я увидела, что он глядит на слова на моей руке и пытается их прочесть. Потом он перевел взгляд на мое лицо. Мужчина несколько секунд смотрел мне в глаза — его манеры изменились. Он отодвинул бумаги в сторону.

— Я тебя знаю.

Я не нашла, что ответить, поэтому промолчала.

— Сколько тебе лет? Шестнадцать или около того?

— Мне семнадцать лет, и я поцеловала парня на пляже. До этого мне было десять лет, и я гуляла в парке развлечений. Я познакомилась с Пейдж, когда нам было по четыре года.

Я собиралась произнести вслух только первые два слова, остальные должны были остаться в моей голове. Полицейский посмотрел на меня так, будто я его рассмешила, и мне это очень не понравилось.

— Точно. Ты уже бывала здесь раньше. Общалась с моими коллегами. Верно. Я позвоню, чтобы за тобой пришли. У тебя есть подруга? Или соседка? Или кто-то из родственников?

— Пейдж моя подруга.

— Тогда дай мне номер телефона Пейдж. Я попрошу ее прийти и забрать тебя. Может быть, ты сможешь пока пожить у нее.

Я пыталась найти имя и номер Пейдж в своем смартфоне. Она заберет меня и присмотрит за мной. Когда эти слова прозвучали в моей голове, я поняла, что они неправильные.

В смартфоне хранились сообщения только от меня, и все примерно одинаковые: «Привет, Пейдж! Ты скоро вернешься?» Ответа от подруги не было. Я надеялась, что с ней все в порядке. Я прокрутила сообщения, пока не нашла последнее от Пейдж. Оно было отправлено несколько дней назад: «Флора. Я отвечаю тебе в последний раз. Я больше не твоя подруга, с тех пор как ты поцеловала моего парня. МЫ НЕ ПОДРУГИ. Отстань от меня».

Я смотрела на эти слова. Я действительно поцеловала ее парня: я это помнила. Мы поцеловались с ним на пляже. Его звали Дрейк. Я люблю его. Это значило, что мы с Пейдж больше не подруги.

Я подняла глаза. Я стояла в полицейском участке, потому что родители не вернулись домой. Передо мной сидел мужчина с блестящей лысиной, перед ним лежали ручка и блокнот. Он ждал, чтобы я назвала ему номер телефона Пейдж, и он мог попросить ее прийти и забрать меня.

Я встала.

— Все нормально, правда, — сказала я полицейскому, направилась к двери и вышла на улицу. Потом я побежала по дороге к дому. Я была сама по себе — меня вдруг охватил восторг. Я бежала и пританцовывала. Я могла делать что угодно.

Я написала на руке: «Позвонить Джейкобу».

Помощи ждать было неоткуда. Если бы полицейский позвонил Пейдж, она могла бы попытаться помочь мне, несмотря ни на что. Я могла бы пойти к ней, барабанить в дверь, и, возможно, она впустила бы меня. И все же я не могла так поступить, потому что пришлось бы рассказать подруге о моей электронной переписке с Дрейком. Пейдж и сама могла мгновенно это выяснить: в моем мире имя Дрейка написано всюду. Оно оставалось на моих руках, на сотнях расклеенных по всему дому маленьких листочков, похожих на желтых бабочек.

Мне нужно было убрать новые записки на тот случай, если родители вернутся. Я не должна забыть сделать это. Мне лишком многое нужно помнить.

— Ау! — позвала я, войдя в пустой дом. Никаких лишних пар обуви на крыльце, никаких пальто, никакого багажа, никаких голосов. Мне хотелось, чтобы родители вернулись.

— Я пришла! — добавила я и подождала немного.

«Позвонить Джейкобу».

Родители хранили документы в шкафчике. Папки лежали стопками в комнате с не застеленной односпальной кроватью.

Я написала записку: «Я ищу телефон Джейкоба», и приклеила ее скотчем на край стола.

Здесь не было ничего о поездке родителей, никаких сведений о гостинице, никаких писем. Пожалуй, мне стоило искать более тщательно в большом компьютере.