Со Смертью, милою своей, возвеселился сердцем.

Но зрит: глаза ее в слезах, скорбит она и плачет.

Что ж приключилось? Горний клич Предвечного раздался,

Как первенца несносный крик. И мертвецы восстали,

Предприняв дерзостный побег из мрачного Шеола.

Лукавый было захотел любовницу утешить.

Шепнул: «Любезная мне Смерть, приобрела ты больше,

Чем потеряла, ведь к тебе Сам Иисус явился.

И прочие, как Он, придут, и те, кто жили прежде,

И те, кто будут жить потом, о, не страдай напрасно.

16

Яви, любимая, Его нам лик скорей, не мешкай,

Чтоб мы увидели Его и вдоволь посмеялись.

Ему мы скажем, уж поверь: „Ну где же Твоя сила?

Три дня так быстро протекли… И что на это скажешь?“

Еще заметим: „Третий день уже, дружок, опомнись!

Ведь на четвертый воскресил Ты Лазаря, любимца…

Так воскреси ж теперь Себя! Иль не по силам это?“»

Смерть отворила мглы врата глубинного Шеола,

И лик Господень засиял вне мрака Смерти хитрой.

Как содомляне, слепотой поражены все вкупе[89],

И Сатана, и сонм его, ослепшие, на ощупь

Искали врат Шеолских медь, и всё не обретали.