Боевая, блин…

В Зонах она другой быть и не может. Тут на каждом шагу сюрприз – или под ногами обнаружится в виде аномалии, или из развалин вылезет. В виде голодного мутанта, например.

Я даже ждать не стал, пока оно полностью вытащит свое тело из довольно широкого оконного проема покосившегося дома, который для таких плеч оказался узковатым. Не рассчитал мутант того, что старые дома в Москве строили в три кирпича толщиной. Не то, что в Припяти, где эти твари бетон, растрескавшийся от времени и радиации, когтями крошили, словно пенопласт.

Ибо сейчас в окно протискивался самый настоящий ктулху. Та самая человекоподобная пакость, с растопыренными щупальцами под проваленным носом, заменяющими мутанту пасть. Один из самых опасных мутантов Зоны. Чернобыльской Зоны… Получается, не только муты вселенной Кремля просочились в соседний мир, но и наоборот тоже процесс пошел. Ладно.

Я прекрасно знал, на что способны эти твари, поэтому, прыгнув вперед, долбанул Никиту «берцем» под коленный сустав, после чего резко толкнул в спину. И когда парень с размаху упал на растрескавшийся асфальт, тут же выпустил полный магазин прямо в морду мутанта. Иначе никак. Регенерация у ктулху фантастическая, поэтому нужно в лохмотья разнести мозг, либо сердце кошмарного монстра, дабы быть на сто процентов уверенным, что он сдох.

Башка мутанта судорожно дергалась под ударами пуль – и наконец треснула, словно гнилой ар-буз, выплеснув наружу зеленовато-белесое содержимое черепной коробки. Всё. Готов. Повезло, что он застрял в окне, а то бы…

Додумать мысль я не успел. Ибо из-за дома медленно так, вальяжно вышли еще три ктулху. Двое примерно тех же размеров, что и убитый мною, а один – сильно крупнее остальных.

Ясно. Сейчас я, получается, самку убил. А это – самец, и еще две его наложницы. Стая. Взрослая. Опытная. В которой самую слабую особь, ту, что не особо жалко, ставят сторожить логово и заодно высматривать добычу, в то время как вожак спит, либо развлекается с любимыми женами.

Что такое автомат в руках одного человека, они тоже хорошо знали, потому и не торопились. Растягивали удовольствие от несложной охоты. Одного ктулху еще реально завалить с АК, хотя получается такое обычно один раз из десяти – если вовремя заметишь монстра, если не испугаешься, если не промахнешься и весь магазин всадишь куда нужно…

Против трех щупальцемордых, готовых к атаке, дергаться бесполезно. Сейчас, вот прям сейчас они одновременно станут почти невидимыми, практически прозрачными, и с немыслимой скоростью бросятся: вожак вперед, зигзагами, почти как ветеран спецназа на бегу «качая маятник», а его дамы в это время постараются обойти меня с флангов. Короче, всё. Последние секунды. Которые, мать их, надо просто прожить правильно.

Пустой магазин упал на растрескавшийся асфальт, и я даже успел сменить его на полный, когда ктулху начали движение. Я прям как в замедленной съемке видел, как они бросились одновременно, набирая скорость с каждым прыжком, и одновременно словно постепенно растворяясь в воздухе. Увы, но ни разу не поможет мне сейчас моя способность при выбросе адреналина в кровь замедлять личное время. Конечно, я изрядно подпорчу вожаку физиономию, но вряд ли убью – такого матерого мутанта-кровопийцу одним магазином не прошибешь, тут нужно что-то посерьезнее.

Но я всё равно стрелял, наблюдая как пули рвут ротовые щупальца, как одна из них вышибла белесый глаз без намека на зрачок, как следующая разворотила и без того уродливый нос…

Бесполезно все это. Толстенную лобовую кость, думаю, они по любому не пробьют, а остальное регенерирует меньше чем за полчаса после того, как удачливый охотник вдосталь напьется человеческой крови. Моей крови, и того пацана, которому я довольно сильно надавил коленом на позвоночник. Чисто чтобы Никита не дергался и не мешал мне пытаться защитить нас обоих. Даже несмотря на то, что попытка эта заранее обречена на провал.

Я стрелял, вожак ктулху бежал прямо на меня, оставив попытки превратиться в невидимку – ранения требуют немедленной регенерации, которая отнимает много сил. Не до маскировки то есть. И понимал я, что жить-то мне осталось пару секунд, не более. Плохая погибель, болезненная. Пока эта тварина всю кровь не выпьет, умереть не даст. Но смерть не выбирают…

В общем, успел я мысленно проститься с жизнью, как вдруг ктулху словно споткнулся. Его бросило вперед – и он воткнулся развороченной мордой в асфальт прямо у моих ног. При этом из его затылка торчала полутораметровая хорошо отполированная деревяшка с насечкой посредине для более удобного удержания. Метательное копье-сулица. Затылочная кость ктулху в разы тоньше лобной, потому эти муты и не любят поворачиваться спиной к противнику. Но если чудовище удачно атаковать сзади, то вероятность завалить ктулху повышается изрядно.

Столь удачно метнувший сулицу здоровенный человек стоял шагах в двадцати от меня. Рядом с ним замерли еще с десяток таких же, как он, запакованных в древнерусские кольчуги, шлемы и стальные панцири. Все при мечах на поясе, почти у каждого за плечами джиды – специальные колчаны для метательных копий. У кого таковых не было, те при луках. Дружинники Кремля, каждый из которых способен почти на равных драться с нео – громадными гориллоподобными гуманоидами этого мира.

Я опустил пустой автомат и осмотрелся. Что ж, ясно-понятно.

Обе самки ктулху валялись на асфальте, словно дикобразы утыканные сулицами и стрелами. Причем и те, и другие всажены в мутантов как минимум на две трети своей длины. Дружинники на мой взгляд сами были практически мутантами, обладающими неимоверной силой носителями искусственно созданного D-гена. Плюс воинскому делу обучались чуть ли не с рождения. Ну и не надо забывать, что атаковали они ктулху с тыла, разворотив их затылки копьями и стрелами. В общем, свезло мне, за что еще раз спасибо моей личной удаче.

Наверно спасибо…

Никита дернулся под моим коленом, пытаясь встать, и я не стал ему более препятствовать. Закончилось всё, пусть поднимается.

Тинейджер вскочил на ноги, сбросил на асфальт моток стропы – сумел распутаться, пока валялся, искусство которому учат долго, специально тренируя суставы. Метнул на меня яростный взгляд, потом увидел дружинников… И ринулся к самому здоровенному из них.

– Батя!

По лицу громилы в кольчуге скользнуло недо-умение, тут же трансформировавшееся в глубочайшую растерянность. Нижняя челюсть, поросшая густой бородой, порядком отвисла книзу.

– Никита? Ты?

– Я, батя, я!

Парень попытался обнять дружинника, но получилось не очень – длины рук не хватило. Тот же осторожно отодвинул парня от себя, вгляделся в лицо.

– Никита… И правда ты. Но кто тебя так…

– Он!

Сынок, обретший папу, обернулся, ткнул в меня пальцем.

– Завали этого урода, батя! Это всё он!

Дружинник окинул меня внимательным взглядом.

– И что же он сделал?