— И вызовем всеобщую панику? Вы же знаете, что в такие моменты люди проявляют свои наихудшие качества.

— Но можно предложить им другое объяснение, — не унималась она. — Допустим, угроза очередного теракта. Все решат, что речь идет о какой-нибудь бомбе. Закройте аэропорты, запретите поездки между штатами. Все что угодно, только бы замедлить распространение вируса. Ведь для нас важен даже один лишний день, не так ли?

— Технически — да, — отозвалась Барбара, министр здравоохранения.

Возражать никто не стал.

— Но лучше бы нам и впрямь сосредоточиться на антивирусе и способах его распространения в короткие сроки. Раздать вакцину шести миллионам людей — дело нелегкое.

— Но вы сказали, что здесь, предположительно, все уже заражены? — спросил кто-то. — Не следует ли изолировать войска, чтобы они не заразились? И держать их на карантине, сколько потребуется.

— Может, и правда? — отозвался еще один голос. — Должен быть какой-то способ. Дезинфицировать помещения. Посадить военных на корабль и отправить на космическую станцию.

— А смысл? Зачем нам генералы на космической станции, если вымрет весь мир?

— В таком случае нужно изолировать ученых, которые работают над антивирусом. Или отправить на космическую станцию шифровку с заданием сбросить парочку бомб на террористов, если вы их когда-нибудь найдете.

А смысл? Томас сидел и только диву давался. Перед лицом смерти — одна пустая болтовня. Дебаты зашли в тупик.

— Мы правим этой страной и умрем с этой страной, если придется, — подытожил, наконец, президент. — Но против изоляции части войск, военного руководства и ученых я не возражаю.

Хаос постепенно сменился напряженным размышлением. Кризис порой разъединяет людей, порой объединяет. Сейчас объединил.

Во всяком случае, на время.

Совещание длилось уже два часа, когда, наконец, был задан вопрос, который позволил Томасу выйти на первый план.

Задала его женщина в синем. Умница.

— А вправду ли у них есть антивирус?

Ответа не последовало.

— Может, они блефуют? Если у нас уйдут месяцы на его создание, как могло случиться такое, что у них он уже появился? Вы сказали, что штамм Рейзон — вирус абсолютно новый, появился всего неделю назад как результат мутации вакцины Рейзон. Каким же образом они получили антивирус за неделю?

Президент взглянул на Томаса, затем кивнул заместителю госсекретаря Гейнсу. Тот встал и подошел к свободному микрофону. За время дебатов он вступал в разговор всего несколько раз, предоставляя участие в нем своему начальнику, госсекретарю Полу Стэнли, — из соображений политкорректности, как решил Томас.

— Есть кое-что, о чем мы еще не говорили. Того, что произошло, изменить оно не может, но может помочь нам… необычным, скажем так, образом. Я не без колебаний открываю этот ящик Пандоры, но, учитывая ситуацию, думаю, лучше все-таки это сделать.

Томаса вдруг покинуло последнее желание разговаривать с этими людьми. Политик из него как из какой-нибудь крысы…

— Примерно две недели назад в один из наших офисов позвонил человек и сказал, что видит очень странные сны.

Томас закрыл глаза. Да. Именно так все и началось.

— Он сделал вывод, что эти сны — реальность будущего, поскольку в них имеются древние книги, в которых записана история Земли. Из этих книг он узнал, в частности, какая лошадь выиграет дерби в Кентукки в этом году. Узнал до начала скачек, заметьте. Поставил на нее и не ошибся: заработал больше трехсот тысяч. Информация в исторических книгах оказалась достоверной.

Никто почему-то не засмеялся, и Томаса это удивило.

— В офис же наш он обратился по той причине, что узнал нечто пугающее, а именно — что в течение недели по всему миру начнется распространение страшного вируса, который называется штамм Рейзон. Обратите внимание — звонил он почти две недели назад, еще до того даже, как штамм Рейзон вообще появился на свет.

Странно, но Гейнса слушали.

— Никто ему, конечно, не поверил. Еще бы! И тогда он отправился в Бангкок и взял дело в свои руки. На прошлой неделе он засыпал нас доказательствами, рассказав о различных событиях до того, как они произошли.

Гейне сделал паузу. Никто не шелохнулся.

— Вчера по просьбе президента я вылетел в Бангкок, — продолжил Гейне. — То, что я видел там собственными глазами, вас просто поразило бы. Как и я, вы, вероятно, решили, что наши сограждане сейчас в крайне скверном положении. Ситуация кажется безнадежной. И если есть на свете человек, который может спасти нашу страну, леди и джентльмены, то, возможно, это — Томас Хантер. Томас, прошу!

Тот встал и вышел в проход между рядами. Поднялся на сцену, чувствуя себя скованно в черных слаксах и белой рубашке, купленных в дешевом магазинчике по дороге из аэропорта. Должно быть, он выглядит странновато. Вот человек, который видел конец света. И он так же чужд этой реальности, как Халк или Человек-Паук.

Он прикрыл микрофон рукой.

— Не думаю, — начал вполголоса, — что из этого выйдет хоть какой-то толк.

Президент смотрел на него не отрываясь.

— Заставьте их поверить, Томас, — сказал Гейне. — Пусть задают вопросы. — Затем улыбнулся и отошел.

Томас повернулся к залу. На него смотрели двадцать три пары глаз, в которых были те же смущение и растерянность, какие испытывал он сам.

На лбу выступил пот. Если эти люди почувствуют его неуверенность, они не услышат его. Он должен их убедить. Неважно, как к нему отнесутся, за кого примут. Лишь бы выслушали.

— Я понимаю, что некоторым из вас — а может быть, и всем — я покажусь сумасшедшим. Но мне все равно. — В полной тишине голос прозвучал громко. — Меня зовут Томас Хантер, и я знаю кое-что об этой ситуации. Не имеет значения, откуда я это знаю, и неважно, что все это выглядит неправдоподобным. Если вы прислушаетесь к тому, что я скажу, у вас будет шанс. Если нет — вы, скорее всего, умрете максимум через три недели.

Прозвучало это весьма уверенно. Даже нахально. Но иначе было нельзя.

— Я продолжаю?

— Конечно, Томас, — раздался у него за спиной голос президента.

Томасу полегчало. Что правда, то правда — сейчас он может предложить своей стране больше, чем любой из присутствующих в этом зале. И не потому, что жаждет взвалить на себя такую ответственность. Просто не имеет права упустить ни одной возможности. Как и все остальные.

— Благодарю вас.

Томас сдвинулся, было вправо, но вспомнил про микрофон и вернулся, всматриваясь в сидящих в зале. У него всего одна попытка, поэтому нужно изложить суть так, чтобы хотя бы встряхнуть их.

— За прошедшие две недели я прожил целую жизнь. И кое-чему научился. Понял, в частности, что большинство людей плывет по течению, которое несет их в пучины моря, навстречу гибели. Против течения выплывают только сильнейшие — разумом и духом. Отдает философией, возможно, но так говорят там, откуда я пришел, и я с этим согласен.