Она сделала глубокий вдох.

— Психиатр сказал, что это вызвано моим страхом перед аудиторией. В вечер моего дебюта толпа просто сошла с ума. Она казалась мне каким-то чудовищем. Неуправляемым и огромным. И в ту ночь во сне я ослепла.

— Думаю, что я понял. Когда вы ослепли, вы больше не могли видеть зрителей и уже на следующем концерте имели возможность сдерживать свой страх.

— Так сказал мой психиатр.

— Но сегодня вечером зрение самопроизвольно вернулось к вам?

— Да. Не знаю почему. Доктор сказал, что это может произойти, но после десяти лет слепоты я уже не надеялась. И затем оно так же быстро исчезло.

Она вновь представила сцену в такси. Грабительница срывает у нее с пальца кольцо с александритом и...

— Мой мозг инстинктивно переключился на вечер дебюта и на эту ужасную толпу.

Чувство горечи пронизывало ее. Джулия не могла избавиться от мысли, что в какой-то степени это была ее вина... Если бы она сохранила зрение, она могла бы спасти мать.

— Г-м-м-м. И сейчас вы совсем ничего не видите?

Она сделала над собой усилие, чтобы голос прозвучал твердо.

— Нет.

— Очень жаль. У нас есть художники, которые могли бы воссоздать лицо убийцы.

На самом деле не жаль, подумал он. Если она сможет опознать убийцу, шантажист, которого он не видел, захочет заставить ее замолчать. Собравшись с силами, он спросил:

— Как я понял, убийца не сказала ни слова, так что вы не слышали ее голоса?

— Нет.

Ее руки, стиснувшие темные очки, лежали на коленях, а воспаленные глаза были обращены прямо вперед.

— Она забрала ваши с матерью сумочки и драгоценности?

— Да.

— Вы хотите, чтобы я зачитал список вещей, который вы продиктовали ранее?

— Нет. Мне нечего добавить.

— Можете ли вы вспомнить что-нибудь еще, что может помочь найти ее? Запах. Духи, например?

— Я не уловила. Я очень хорошо чувствую запахи. Человек, обращающий на это внимание и имеющий здоровое обоняние, может различить до десяти тысяч запахов. Например, я могу уловить ваш запах ментола. И вы курите, или курит кто-то рядом с вами. Это пахнет ваша одежда.

Стаффилд поднял брови:

— Вы правы. Я простудился и, перед тем как войти, положил в рот ментоловую таблетку. Но я не курил в течение двадцати четырех часов.

Он бросил в рот еще одну таблетку. Хорошо. Она не может опознать убийцу по виду, голосу или запаху.

— Подтвердите, что я правильно понимаю очередность событий. Грабительница выстрелила в вашу мать после того, как та сорвала с нее лыжную маску?

Она с трудом сдерживалась. Ее плечи резко опустились. Он догадался, что она опять вспомнила об убийстве. Слезы вдруг вновь полились по ее лицу. Он вздохнул и вложил ей в руки салфетку.

Он терпеливо ждал, скрывая раздражение. Когда наконец она высморкалась, голос прозвучал слабо, но решительно:

— Мне нельзя терять голову. Я должна взять себя в руки.

Она обратила свой невидящий взгляд в его сторону. Глаза пылали голубым огнем, разжигаемым изнутри каким-то бесом. Она прочистила горло:

— Так о чем вы спрашивали?

— О последовательности событий...

— Да. После того как убийца выстрелила в маму, она застрелила водителя. Но не меня. Почему? Вы думаете, она узнала меня и, зная о моей слепоте, решила, что я не опознаю ее?

Стаффилд мысленно кивнул. Несмотря на горе, голова у Джулии Остриан хорошо работала. Стаффилд знал от шантажиста, что ее догадка была правильной, и ему нужно было удержать ее от слишком пристального внимания к тому, что это могло бы значить.

— Мы уверены в этом, — солгал он. — Мы имеем дело с преступницей, которая, похоже, знает кое-что о пианистах и читает музыкальные колонки газет. Сейчас мы просматриваем все уличные кражи, совершенные таким же способом, чтобы проверить, не выбраны ли остальные жертвы из расписаний концертов.

Он увидел перемену на ее лице. Она перестала слушать и возбужденно сказала:

— Если убийца узнает, что я на самом деле видела ее, то мне может угрожать опасность, да?

— Боюсь что да. Именно поэтому мы должны уберечь вас от нее.

— А что если мы не будем?

— Если мы не будем что? — Стаффилд вздрогнул. Неужели она считает?..

— Уберегать меня от опасности! — Ее слепые глаза вспыхнули. — Что если мы расскажем прессе о том, как зрение возвратилось ко мне, и о том, что я видела убийцу? Расскажем всему миру! Пусть убийца знает, что я видела ее, и мы скажем, что зрение не исчезло. Что я могу опознать ее и опознаю!

Встревоженный Стаффилд чуть не выронил ручку. На самом деле он с трудом сдерживал свои эмоции, чего Остриан не могла заметить, но он совсем не хотел, чтобы женщина, которая записывает разговор, заметила что-либо необычное. Потому что Остриан действительно говорила о том, чего он боялся. То, что она видела убийцу, теперь было несущественно, поскольку она вновь ослепла. Но кое-кто может узнать подробное описание, опубликованное в бульварных газетах и журналах, а этого меньше всего хотел бы шантажист. Эта свинья захочет устранить слепую пианистку, и Стаффилд должен будет решить, насколько далеко он может зайти, чтобы сохранить ей жизнь.

Он должен убедить эту молодую женщину, что молчание было бы лучшим выходом. Но она уже закусила удила, и все ее тело, казалось, было наэлектризовано открывающимися возможностями.

— Она придет за мной! Она не может не прийти. А когда придет, вы поймаете ее! Стоит рискнуть! Всем чем угодно, чтобы найти мамину убийцу!

Стаффилду говорили, что она очень тихая, деликатная, с ней легко иметь дело. Вместо этого перед ним сидела смелая до безрассудства женщина.

— Я не могу вам это позволить, мисс Остриан. Это было бы ужасной ошибкой. Никто другой не видел ее. Если что-нибудь случится с вами, наши шансы арестовать ее сведутся к минимуму, не говоря уж о возможности вынести ей приговор. Она будет безнаказанно убивать дальше. Я думаю, неосведомленность убийцы в том, что вы видели ее, дает нам огромное преимущество. Она совершит ошибку, считая себя в безопасности. И тогда-то мы поймаем ее. Мы не хотим говорить никому, что вы дали нам описание убийцы.

— Но как же вы собираетесь взять ее? — сердито настаивала она.

— Дорогая моя, доверьтесь нам хоть немного. Ведь мы занимаемся этим уже почти два столетия, не так ли? Мы будем искать ваши драгоценности в ломбардах и в других подобных местах. Я полагаю, вы сможете опознать какие-то из них на ощупь?

— Да, мое кольцо. И мамины серьги. Они ведь единственные в своем роде.

— Хорошо. Таким образом мы получим свидетельство, которое приведет нас к убийце. Мы пошлем наших людей, чтобы они проверили все двери по соседству с местом преступления. Убийца ведь как-то скрылась... пешком, на велосипеде или машине. Мы разыщем всех, кто мог оказаться в тот час поблизости. Англия очень маленькая страна и, осмелюсь сказать, очень защищенная, совсем не то, что ваши Штаты. Поверьте мне, отсюда дьявольски трудно скрыться. Нет-нет. Мы поймаем ее, и тогда ваше опознание станет очень важным.