Алексей хлестал Леденца изо всех сил, однако, едва успевал за последним драгуном. Лукавил Прошка, кривил душой Туманов, уверяя, что на этой кляче можно джигитовать. На ней дрова возить, а не за мюридами гоняться. Стыдно, право, молодой офицер, которому должно бы за собой увлекать, а тащится в конце строя. Смеются, наверное, все, потешаются: ловко простачка обманули. Но ничего, наперед выйдет наука — не след быть таким доверчивым. Надобно и собственное сужденье иметь. Так думал Алексей, не замечая того, что обстановка стала живо изменяться. Маштачок, вдруг, обошел красавца гнедого… оставил позади длинноногого каурого… дышал в круп норовистому булану. Прыткие кони выдыхались на затяжном подъеме, теряя скорость. А Леденец шел. Уж фыркал пеной Прошкин жеребец. А Леденец шел. Сбросил спесь командирский ворон. А Леденец шел. И складывалось такое ощущенье, что он только-только разогрелся, потому что копыта его барабанили по дороге все дробнее и дробнее. И теперь уже Алексей вел отряд. А это было приятно. До жути, черт возьми, приятно! Он ласково похлопал Леденца по шее. Извини, дружок, отругал тебя по незнанию. Больше не повторится. Впереди показались татарские спины. Все верно — на груженой лошади далеко не убежишь, а от хорошего скакуна, тем более. Алексей еще раз благодарно потрепал гриву коня и вскинул из-за плеч винтовку.

— Ваш бродь, если навыка в стрельбе нет, поберегите заряд, — крикнул из-за спины Трифон, который, как оказалось, шел след в след за Леденцом (и тоже на маштаке).

— Стрелять мне приходилось, правда, по мишеням, — честно признался Алексей.

— Тогда не тратьте пулю. Дайте я.

Поднявшись в стременах и, ловко пружиня ногами, он быстро прицелился, на секунду замер, и плавно спустил курок. Татарин вздрогнув, откинулся на круп лошади. Большой сверток упал на обочину. Трифон с Алексеем, думая, что это Шумницкий, тотчас метнулись к нему. Командир следом. Отряд за ним. Погоня угасла.

Сверток живо катился под уклон, приближаясь к глубокому оврагу. Еще немного, и он непременно бы туда свалился. Но здесь Трифон явил завидную сноровку. Подскочив к краю обрыва, он мигом спрыгнул с лошади и, припав на колено, аккуратно поймал бедного Шумницкого. Точнее, все думали, что — Шумницкого. На самом же деле, в старом, изодранном ковре оказалась навытяжку завернутой овца.

Туманов злобно сплюнул.

— Вот тебе, друг мой Алексей, еще один прием — ложный след называется. Мне бы, старому дураку, догадаться, что они специально нас в верх потащили. Основная-то группа низом пошла. Разделиться надо было. Но куда там. Как говорится: вино в голове, соображенье — в заду. Вот те еще один довод против пьянки. Опять же, палаш дома забыл — верная неудача.

Брезгливо сморщив нос, Влад уныло осматривал полупустой ангар овощехранилища.

— А где рукомойник? — спросил он потерянным голосом.

— В батарее, — подсказал Сергей.

— А туалет?

— На улице.

— А постельное белье?

— Дома у мамы! — неприязненно рыкнул Стас. — Ты нам здесь атмосферу своим нытьем не погань. Не нравится — вали к себе в гостиницу.

Почувствовав недовольство бойцов, Влад принялся виновато оправдываться.

— Да нет, вы не подумайте — нормальные условия, просто непривычно как-то, неуютно.

— Тебя бы с нами в поле — узнал бы, что такое неуютно.

Денис, сняв бушлат и берцы, рухнул на кровать.

— Песня, а не условия! Не знаю, как другим, а мне очень даже нравятся.

Влад подошел к нему, опустившись на койку рядом. Вид его был трагичным и напуганным. Но, если первое выглядело вполне естественно (все-таки, друга потерял), то второе как-то плохо сочеталось с офицерской формой.

— В моем положении выбирать не приходится, — обреченно вздохнул он, сцепив руки в замок.

Сергей, выкладывая на табурет содержимое из карманов, между делом поинтересовался.

— Что за положение такое? Неужели в Грозный посылают?

— Нет. Просто мне кажется, что теперь могут убить и меня.

— Солдатам, которые собираются штурмовать Минутку, тоже так кажется, — тихо заметил Андрей.

— Скажу вам честно, пока мы стояли под Грозным, мне каждый день так казалось, — признался Макс.

— Там другое, там война. А здесь неизвестно, кто твой враг.

Денис поднял голову с подушки. Раньше это выражение было характерно только для милиционеров и военных, столкнувшихся с партизанщиной, теперь же так говорили и различного рода коммерсанты. Вошедшие в моду заказные убийства заставляли их бояться даже собственных друзей.

— Вы что, с этим лейтенантом какими-то темными делишками занимались?

— Да что ты, нет, конечно, — замахал руками Влад.

— Почему же тогда боишься?

— Потому и боюсь, что непонятно по какой причине его убили.

— Скорей всего — это местные джигиты, — предположил Андрей. — Вечер, кафе, пьяный офицер — отличная мишень для хулиганов и грабителей. Типичная ситуация. Иди домой и спи спокойно.

Влад покачал головой.

— Осетинские менты сказали, что никто из местных не посмел бы у этого кафе даже подраться, не то, что убить. Там хозяин — авторитет какой-то, его все боятся.

Сергей, вывернув последний карман, с радостным облегчением выдохнул.

— Фуф, наконец-то.

— Что, заначку нашел? — спросил, зашивающий дырку на штанах, Макс. Бойцы, находившиеся в военных условиях, могли составить конкуренцию самым расторопным домохозяйкам. Шить, стирать, готовить (подчас из крайне скудного набора продуктов), наводить чистоту и порядок приходилось абсолютно каждому и не считалось великим подвигом, как это принято у милых женщины.

— Я думал, что командирский список в дороге посеял. Слава Богу, нашел.

— Ничего бы не случилось, я и так все помню: «Мухи», генератор, прочая мелочь…

— Это что, заявка? — поинтересовался Влад.

— Ну.

— Можно взглянуть?

Сергей протянул лист.

— Так, что тут: …угу… угу… угу. В общем, все есть, за исключением «Мух» и генератора — дефицит.

— А будут?

— Должны.

— Когда?

— Дня через три транспорт приходит.

Сергей со вздохом забрал список.

— У нас приказ: без этого не возвращаться. Подождем.

— Послушайте, — встрепенулся Влад, — давайте я все тыловые проблемы возьму на себя, а вы за эти дни попытаетесь найти убийцу. Вы же менты.

— Да ты, родной, с дуба рухнул! — поднял голову Макс, тут же уколовшись иголкой.

— Петрушки обожрался, — тихо заметил Андрей.