Я повесила трубку, подошла к столу, достала конверт,небрежно сунула пистолет в нижний ящик и стремительно направилась к выходу. Мнебыло все равно, куда ехать и что делать. В эти минуты я двигалась, как зомби…На улице я остановила первую попавшуюся машину и попросила небритого шофераподвезти меня до любого ночного кабака, который еще не закрылся.

Серая лента шоссе на глазах покрывалась капельками дождя.Холодный утренний ветер гнал вдоль тротуаров обрывки газет и упавшую листву.Мужчина, сидевший за рулем, назойливо гундел что-то простуженным тенорком, но яне слушала его, думала о своем. Да, Галька права, надо уйти из этого мира,громко хлопнув дверью. Устроить, так сказать, прощальный салют…

Неожиданно машина резко затормозила, кресло, на котором ясидела, опрокинулось назад. Сверху навалилось что-то потное и тяжелое… Заросшаяволосами рука рванула мою юбку.

— Пусти, дурак, я сама, — безразлично произнесла я.

Суетливо расстегнув штаны, насильник, тяжело задышав,принялся задело. «Раз, два, три… двадцать шесть…» — зачем-то считала я просебя. Наконец закончив, он произнес:

— Выметайся из машины, тварь!

Поправив юбку, я вышла из машины на обочину, даже непотрудившись запомнить номер подвозившего меня «жигуля». Перед глазами стоялСергей. Наша последняя поездка к морю… Вот мы лежим на раскаленном песке и пьемхолодное шампанское… Сергей нежно целует мочку моего уха и пишет на спинеласковые слова. Я пытаюсь угадать, что он написал, и громко смеюсь. ВнезапноСергей берет свой бокал и с размаху выливает шампанское мне на плечи. Я кричу,как ненормальная и бегу по пляжу за Сергеем. Сергей останавливается, раскрываетруки для объятий, и мы падаем на песок…

Рядом со мной затормозило такси. Не задавая лишних вопросов,молодой, интеллигентного вида водитель в очках подвез меня до ближайшегодиско-бара, который работал аж до самого обеда.

Охранник принял меня за проститутку и не хотел пускать. Я ив самом деле выглядела ужасно: мятая блузка, порванная юбка, взлохмаченныеволосы, размазанная по всему лицу губная помада… «Ну и что, — подумала я,вытаскивая из кармана десять баксов. — Пройдет каких-то три часа, и меня уже небудет… Я приеду к Гальке, достану из письменного стола пистолет и навсегдараспрощаюсь с жизнью».

Деньги сделали свое дело, и охранник, широко улыбаясь,распахнул дубовую дверь.

Народу в баре почти не было. Сев за столик в углу, я, незаглядывая в меню, заказала самые дорогие блюда и закуски. Официант, кривоусмехнувшись, попросил доказать мою платежеспособность. Достав скомканныебаксы, я положила их на поднос. Официант извинился и забегал, как волчок.

Минут через пять к моему столику подошла совсем юнаядевчушка в обтягивающей аппетитную попку юбчонке.

— Если ты пришла сюда путанить, то лучше исчезни, — ленивопроцедила она сквозь зубы. — Тут уже штат сформирован. А не послушаешься — ждибеды. Тебя мои подруги так отметелят, что мало не покажется.

— Ну и метельте, сделайте одолжение. Я все равно собираюсьсебя убить.

Девчушка покрутила пальцем у виска и быстро отошла.

Декоре ко мне подсел какой-то южанин и попытался со мнойзаговорить. С недоумением посмотрев на него, я встала и, как сомнамбула,направилась к сцене.

Танцующая публика была на взводе. Меня моментально увлекли вобщий круговорот. Рядом со мной оказались двое парней.

— Толик, — представился один.

— Агафон, — пробасил другой.

— Христодула Ювенальевна, — съязвила я и хотела уйти.

— Ну зачем же так, девушка! — покачал головой Толик ипротянул мне белую таблетку.

— Колеса, — равнодушно подумала я и взяла ее.

Спустя несколько минут я почувствовала себя птицей, парящейнад землей. Мне захотелось прыгать, кричать, смеяться и заниматься любовью.Глупо улыбаясь, я повисла на одном из парней, целуя его взасос.

— Подожди, не здесь, — оттолкнул он меня и повел в какую-топодсобку. Вслед за нами направился второй наркоман, а затем в подсобке появилсяуже знакомый мне южанин. Он расстегнул ремень брюк и прижал мою голову к себе.Я в полном забытьи опустилась на колени и сделала минет…

Очнулась я на заднем сиденье черного джипа. Южанин сиделрядом и смотрел на меня.

Истерично расхохотавшись, я плюнула ему в лицо. Южанинпринялся избивать меня, но я все равно смеялась и смеялась. Он отвез меня накакой-то пустырь и вышвырнул, как собаку…

Спустя час меня подобрал сердобольный водитель грузовика иотвез к Гальке. Зайдя в квартиру, я с порога закричала:

— Где мой пистолет?!

— Я его выкинула, — дрожащим голосом произнесла она. — Стобой все в порядке?

— По твоему совету я хлопнула дверью перед смертью. Дай Бог,подруга, чтобы тебе так никогда не хлопать.

Я упала на пол и громко разрыдалась. Галька побежала в кухнюза водой, а когда вернулась, я уже спала.

Проснувшись, я с трудом разлепила глаза и тупо огляделась посторонам. Голова болела так, словно в нее вонзили раскаленную иглу. Рядом сомной сидела Галька и читала газету. Увидев, что я проснулась, она отложилашуршащий лист и улыбнулась:

— Ну что, как самочувствие?

— Поганое. Сколько я проспала?

— Ровно пятнадцать часов.

— Вот это да, — присвистнула я.

Галька подозрительно посмотрела на меня и строгим голосомспросила:

— Света, ты больше не хочешь себя убить?

— Нет, — серьезно ответила я. — Я не хочу умирать. Знаешь,Галька, вчера, пытаясь убить одну боль другой, я поняла одну очень важную вещь.Нет таких обстоятельств, ради которых стоило бы уходить из жизни. Хорошенькуюсекс-терапию ты мне посоветовала, подруга! Вспоминать тошно.

— А ты и не вспоминай. Просто вычеркни из памяти. Словно ничегои не было. Есть вещи, про которые вообще никогда не надо вспоминать. У меня,Светик, не было выхода. Я же чувствовала, в каком состоянии ты находилась. Еслибы я не посоветовала тебе отправиться в кабак, то ты бы точно прострелила себеголову.

Я потерла виски и посмотрела на себя в зеркало.

— Галька, я вчера извалялась в таком дерьме…