— Заткнись! Мне уже от тебя тошно! — заорал Жорик и схватилмен? за шиворот. — А ну-ка быстро говори, где деньги спрятала. Если не скажешь,я твою башку об лестницу расколочу. Посмотрим, какая она у тебя крепкая. Будубить до тех пор, пока у тебя мозги не вылетят.

— Если ты меня убьешь, то уж точно не узнаешь, где портфельлежит, — дрожащим голосом сказала я.

— Как только у тебя кровь из башки пойдет, ты мне сама всевыложишь. Ну что, подруга, поехали? Сейчас я тебе продемонстрирую, как надоразговаривать с непокорными!

Услышав его слова, я поняла, что медлить нельзя. Быстронаклонившись, схватила топор и, широко размахнувшись, ударила Жорика по шее.Жорик, выпучив по-рачьи глаза, осел на землю. Я тупо посмотрела на него ипопятилась в дом. «Бежать, бежать, скорее бежать», — стучала в голове однамысль. Но для того, чтобы убежать, мне понадобятся деньги, хотя бы сотня —заплатить за проезд. Оглянувшись по сторонам, я увидела массивный сундук. Насундуке лежал какой-то сверток, перевязанный веревкой. В свертке оказалось двешапочки с прорезями для глаз, как у омоновцев, две пары перчаток, пистолет «ТТ»и охотничий обрез с патронами. Повертев в руках пистолет, я, не раздумывая,сунула его к себе в карман. Эта игрушка мне еще пригодится.

В эту минуту за спиной раздались тяжелые шаги. Вздрогнуввсем телом, я обернулась и увидела Жорика.

— Ну все, сука, ты покойница, — прохрипел он, доставая изкобуры внушительных размеров пушку.

Опередив его, я выхватила свой «TTV.

— Дай мне уйти, Жорик. Я не хотела. Ты сам напросился.

— Ты покойница, — повторил он и снял пистолет спредохранителя.

Я, не целясь, выстрелила и выпрыгнула в окно. Жорик — замной. «А-а-а», — закричала я и метнулась к темному кустарнику, росшему вдользабора. На мое счастье, забор был деревянный. Выломав прогнившую штакетину, я,не оглядываясь, бросилась бежать. Впереди засверкали поселковые огни. «Туда,там люди, они помогут», — задыхаясь подумала я и прибавила ходу.

На последнем издыхании ввалившись в клуб, я с трудомперевела дух. Ночная дискотека была в самом разгаре. Подогретые алкоголемподростки дружно подпевали в такт музыке и лихо отплясывали в лучахпульсирующего света. Отерев пот со лба, я начала прыгать в общей толпе.Подростки, не обращая на меня внимания, продолжали оттягиваться по полной программе.От выпитого «Спецназа» и пережитого страха кружилась голова, и я качалась изстороны в сторону, как пьяная. Подросток, танцующий рядом со мной, подмигнувмне косым глазом, ущипнул меня за грудь.

— Уйди, козел! — оттолкнула я его, пригрозив пистолетом. Онтут же отскочил, как ошпаренный, покрутив пальцем у виска.

Вдруг я увидела Жорика. Среди хлипких, обкурившихся юнцов онвыглядел как настоящий Гулливер. Держа пушку на взводе, Жорик грубо хваталдевчонок за волосы и поворачивал их лицом к свету. Девчонки визжали иколошматили его маленькими кулачками по необъятной груди.

Заметив, что он приближается ко мне, я всем телом прижаласьк первому попавшемуся подростку и, с трудом поборов отвращение, прильнулагубами к его губам. Подросток задрожал и напустил мне полный рот пропахшихконоплей слюней. Не обращая на нас внимания, Жорик, как ураган, промчался мимо.

— Извини, — оттолкнула я подростка и бросилась к выходу.

В этот момент Жорик вскочил на сцену, с размаху двинулрастерявшемуся диджею в лоб, одним рывком выдернул из аппаратуры все шнуры и внаступившей тишине, отчетливо выделяя каждое слово, сказал:

— Ну, вы, придурки, можете продолжать свои скачки, ноучтите… — глаза у него сузились и загорелись недобрым огоньком, — если я узнаю,что кто-то из вас помог спрятаться этой суке, пеняйте на себя!

На мое счастье, в двух метрах от клуба стоял заляпанныйгрязью «уазик» с зажженными габаритными огнями. Открыв дверь, я села напереднее сиденье, выхватила из кармана пистолет и хрипло произнесла:

— Дави на газ в сторону Москвы, иначе прострелю тебе голову!

Пожилой водитель, побледнев прямо на моих глазах, быстрозавел мотор.

Остановив машину у первого метро, осмелевший водительсказал:

— Слезай, девка, дальше не повезу. Здесь ментов полно,ничего ты мне своей пушкой не сделаешь!

Вяло поблагодарив его, я вышла на тротуар и спустилась всабвэй. Поплакавшись дежурной о пропавшем в электричке кошельке, прошла черезтурникет, села в поезд и поехала на работу.

Галька, закончив разговор с клиентом, испуганно уставиласьна меня:

— Ты что так рано? Шесть утра. Тебе же в обед на сменувыходить. А это что? — взгляд ее упал на пистолет, который я машинальновыложила на стол.

— Извини, пожалуйста, — пробурчала я, убирая пистолет вящик.

— Говори, Светка, что произошло?! На тебе же лица нет!Говори скорее, пока никто не звонит, а то сейчас какой-нибудь придурокпроснется и придется на полчаса на проводе зависнуть.

— В шесть утра вряд ли позвонят. Нормальные люди в это времядрыхнут без задних ног. У меня неприятности, и довольно крупные. Мне нужен ключот твоей квартиры. Я не могу возвращаться домой. Это опасно.

— Что случилось?

— Галька, я не хочу ничего рассказывать на работе. Приедешьдомой, и мы обо всем поговорим. Дай мне, пожалуйста, ключ от своей квартиры.

— Но ведь ты же должна меня сменить!

— Найди мне замену. Я тебя умоляю. Скажи, что я простыла.

Галька полезла в сумочку, достала ключи и протянула мне.

— Ладно, Светка, жди меня. Я к обеду приеду. Только смотри,не наделай глупостей! Я поговорю с девчонками, и за тебя кто-нибудь отработает.Нам с тобой лишние неприятности не нужны.

Я чмокнула Гальку в щеку.

— Спасибо! Я знала, что всегда могу на тебя положиться.

— Только никуда не уходи.

Кивнув, я вышла.