– Вы бы на его месте напали сразу? – Марине почему-то стало очень весело, она едва сдерживалась.

– На его месте – да.

Этот ответ стал последней каплей. Марина услышала дребезжащий смех – и не сразу поняла, что он её собственный. Что её плечи трясутся. Что по её щекам и широко растянутой улыбке стекают слёзы.

Куратор спокойно ждал. Не отворачивался, но и не смотрел прямо: его взгляд не цеплялся за неё, не обжигал. Ни одного слова утешения, ни одной попытки успокоить. Марина была ему за это благодарна.

Когда-нибудь стихает даже проливной дождь. После него воздух кажется свежее и чище, а сквозь тучи вновь пробивается солнечный свет. Слёзы смыли страх, горечь, безысходность; Марина почувствовала, что впервые за последние дни снова может нормально дышать.

Она слишком вымоталась, чтобы испытывать смущение. Да и не считала, что этих слёз стоило стыдиться. Куратор, похоже, думал так же. И заметив, что она окончательно успокоилась, продолжил как ни в чём не бывало:

– Вам повезло, что поблизости были Яна и… А кстати, кто этот ваш таинственный помощник? Не припоминаю такого.

Марина припоминала. Однако и сама не знала, кто он.

– Не знаю. Он просто там был. Может, какой-нибудь персонаж сна?

– Нет, – Куратор покачал головой. – Но и не кошмар – во всяком случае, пока. Я настоятельно не рекомендую вам контактировать с кем-либо, кроме наших сотрудников. Тот, кто вам не друг, может оказаться врагом.

Марина прерывисто вздохнула и попыталась отыскать хоть что-нибудь хорошее:

– Ну что ж, зато одним кошмаром стало меньше… Стало же? – с подозрением уточнила она, увидев реакцию Куратора.

– Мне жаль вас разочаровывать, но увы. После того как сон лопнул, вас выкинуло в явь, а Яну и всех остальных раскидало по другим снам. Разрушение «родительского» сна способно убить лишь новорождённого кошмара, да и то не всегда. А ваш противник, судя по всему, был вполне сформировавшимся. Он успел напитаться страхом многих людей.

– Но… но… но она же стреляла в него!

– Яна не одна из Алексов, – пожал плечами Куратор. – В обычных обстоятельствах Патрульные даже оружия-то не носят. Их задача – искать новых рекрутов и выслеживать кошмаров. А сражаться с кошмарами – не их специальность и отнюдь не всегда им по силам.

Марина уставилась в пространство невидящим взглядом. Даже на собственные глаза нельзя было полагаться. Увиденное оказывалось не тем, чем казалось. Яна не собиралась убивать кошмара – она только замедлила его, чтобы выиграть время и разбудить Марину. И разбудила её радикальным способом – страхом смерти.

– А что было бы, если бы пуля попала в меня раньше, чем я проснулась?

– Да ничего, – Куратор, похоже, не умел долго оставаться в одном настроении: его мрачность рассеялась, он с любопытством разглядывал Марину, наслаждаясь эффектом своих слов. – Оружие сноходцев не вредит людям – только кошмарам.

– Но зачем она вообще стреляла в меня, а не продолжила стрелять в него? Вдруг победила бы? А так он сбежал…

– У Яны был выбор: спасти вас или рискнуть всем. А вы бы что выбрали?

Марина очень хотела ему возразить. Но не смогла.

Куратор был в своём репертуаре: после его объяснений всё становилось ещё сложнее. С таким человеком очень трудно разговаривать – и ещё труднее работать.

Однако даже Куратор оказался способен на сочувствие – или хотя бы на заботу о сотрудниках. Оценив состояние Марины, он цокнул языком:

– На вашу долю выпало слишком много испытаний за слишком короткий срок. Как насчёт небольшого отпуска?

Отпуск в представлении Куратора больше смахивал на домашний арест. Теперь, когда даже собственные сны были зоной риска, оставался один островок безопасности – башня. Там Марина и проводила каждую ночь: Куратор надел ей на руку браслет, который выдёргивал её в башню сразу, как только она погружалась в мир грёз.

Сначала даже казалось, что это будет интересно: вниз по башенной лестнице она уже ходила, причём много раз, а вот вверх – никогда. Что там, наверху? Может, противоположность подвального пруда-портала – какой-нибудь огонь-уничтожитель? Шутки шутками, но неугомонное Маринино любопытство раззадорилось всерьёз. Угадать было нельзя, увидеть с лестницы – тоже: мешал непроглядный столп тьмы. Единственный способ узнать – отправиться на разведку. Этим она и собиралась заняться.

Но чтобы попасть на верхние этажи, сперва надо было выйти из своей комнаты. А этого-то Марина и не смогла – дверь оказалась заперта. Марина подёргала её на себя. На всякий случай потолкала от себя. Наклонилась к замочной скважине – точнее, к тому месту, где той полагалось быть. Однако скважина игнорировала правила приличия и попросту отсутствовала. Её не было не только под ручкой, но и в других местах – Марина тщательно осмотрела и даже ощупала дверь сверху донизу.

Тогда Марина метнулась к окну – к которому почему-то никогда не подходила прежде. Хотя бы посмотреть, что вокруг, прикинуть высоту… Но эта идея тоже врезалась в препятствие: за окном не было ничего. По крайней мере, ничего заслуживавшего рассматривания. Только светящаяся дымка, будто на башню спустилось облако – или наоборот, она сама вонзилась в небеса.

Отращивать волосы и свешивать их из окна в ожидании принца было бессмысленно – в такой дымке ни один принц не видел бы дальше собственного носа и наткнулся бы на косы Марины-Рапунцель разве что случайно. Да и всё равно окно было закрыто – так же бескомпромиссно, как дверь.

Марина заметалась по комнате, как тигр по клетке – маленький, но очень сердитый тигр. Куратор мог бы и предупредить, вообще-то. Мог бы – но не захотел. Видимо, понимал, что на такой «отпуск» Марина не согласится. Ох, не для того она стала работать из дома, чтобы теперь начальство влезало к ней не то что в дом – в голову и сны!

Всё ещё полыхая негодованием, Марина вернулась к своему креслу. И лишь тогда заметила, что на журнальном столике лежала записка. Почерк Куратора оказался размашистым и замысловатым, его интересно было рассматривать. А вот читать написанное этим почерком Марине совсем не понравилось. Куратор цветисто просил извинить его отсутствие и советовал пока занять время медитацией или материализацией.

Хрустнула бумага. Скомканная записка не полетела на пол лишь потому, что как-то нехорошо было мусорить внутри своей головы. А что комната была связана с её подсознанием, Марина давно уже догадалась: и благодаря плавучим животным, то появлявшимся, то пропадавшим, и благодаря тому, как даже освещение здесь отзывалось на её настроение. Недаром и двери всех комнат в башне были разными – наверное, каждая соответствовала характеру и мыслям своего хозяина. Интересно: какая комната у Яны?..

Оборвав зашедшие куда-то не туда мысли, Марина снова покосилась на записку, которую по-прежнему держала в руке. Вот ещё один вопрос: кому в голову пришло назначить Куратора главным? Даже если он был силён и опытен, руководитель из него был так себе. Кто угодно другой справился бы лучше – например, неизменно доброжелательная Хлоя или та же Яна. Что уж там, даже с Алексом-«богатырём» общаться было приятнее, пускай его кипучая энергия иногда выплёскивалась через край.