Им было что вспомнить, когда Черчилль и герцог Виндзорский снова встретились в Лондоне в феврале 1952 года, перед похоронами Георга VI. На глаза старого премьер-министра навернулись слезы. «В моем присутствии никто не плакал, – сообщил герцог жене по возвращении домой. – Только Уинстон, как всегда». Это побудило герцога и его жену придумать для героя Первой мировой войны очередное «остроумное» прозвище – Плакса, которое говорило о них больше, чем о нем. После обеда и нескольких бокалов бренди герцог любил пародировать встречу в Форте Бельведер, когда Черчилль умолял его не отказываться от престола. «Сэррр, – говорил он, имитируя выговор Черчилля, – сэррр, мы должны сражаться…» Как с грустью писал Томми Ласеллс в 1944 году, сентиментальная преданность Черчилля герцогу «была основана на трагической ложной предпосылке – что он [Уинстон] действительно хорошо понимал Г[ерцога] В[индзорского], чего на самом деле никогда не было».

Кларенс-хаус

1952

Здание резиденции Кларенс-хаус, похожее на пышный рождественский торт с глазурью, находится рядом с Сент-Джеймсским дворцом. Спроектировал и построил Кларенс-хаус Джон Нэш, известный британский архитектор, крупнейший представитель регентского стиля[20]. Сначала белый оштукатуренный особняк был резиденцией герцога Кларенса, будущего короля Вильгельма IV (на троне с 1830 по 1837 г.). Затем Кларенс-хаус использовался как резиденция либо будущих королевских особ, либо престарелых членов королевской семьи. Так, в этой резиденции почти полвека прожила королева-мать (1900–2002), а после здесь поселился принц Чарльз со своей новой женой Камиллой. Но в начале 1952 года Кларенс-хаус предназначался для более высокой цели: он стал главной резиденцией королевы Елизаветы II и ее молодой семьи, так что над зданием всегда развевался огромный королевский штандарт. «И за все это спасибо, – с благодарностью говорит Елизавета в начале третьего эпизода сериала «Корона», рассматривая результаты ремонта, которым руководил ее муж. – Выглядит великолепно». «Это первое место, которое я могу назвать домом», – удовлетворенно отвечает Филипп и наклоняется, чтобы поцеловать жену в щеку. После этого «кормилица семьи» отправляется в свою ежедневную поездку в Букингемский дворец – уже не королевскую резиденцию, а грандиозный офис.

Когда в октябре 1947 года пара впервые осматривала свой будущий дом, Кларенс-хаус имел удручающий вид, потому что вышел из войны в жалком состоянии: потолки были повреждены при бомбардировках, крыша протекала. В особняке не было ни современной ванной комнаты, ни современной электропроводки: свет подавался по проводам, развешанным по стенам сотрудниками Красного Креста – с 1942 года это были основные обитатели здания. Кроме них здесь были размещены около 200 служащих Министерства иностранных дел, они занимались судьбами британских военнопленных. Парламент проголосовал за восстановление особняка и выделил на это 50 000 фунтов стерлингов, несмотря на протесты тех, кто считал, что эти деньги лучше потратить на государственную программу строительства жилья. Ремонт Кларенс-хауса был завершен в кратчайшие сроки (и с перерасходом средств в размере 28 000 фунтов стерлингов). Филипп приезжал на стройку минимум два раза в день. Елизавета помогла найти мягкий оттенок краски «эдинбургская зелень» для столовой. Когда кто-то пожаловался на запах, она посоветовала поставить в комнату корзину с сеном: «Оно впитает запах». А Филипп привез в резиденцию с выставки «Идеальный дом»[21] самые разные электроприборы и бытовую технику.

Гравюра 1874 года с изображением Кларенс-хауса. Хорошо видно porte-cochère, то есть большое крытое крыльцо, к которому могут подъезжать кареты. Белое оштукатуренное здание Кларенс-хауса вплотную примыкает к красной кирпичной стене Сент-Джеймсского дворца. Таким образом, две королевские резиденции выходят окнами на один и тот же длинный сквер, расположенный на улице Мэлл

Теперь в его офисе были новейший домофон, телефоны и коммутатор, а также бар-холодильник для хранения напитков. Диковинные шкафы и гардеробы Филиппа по нажатию кнопки выбрасывали любой нужный костюм или рубашку. Многие из этих идей молодой герцог позаимствовал у своего дяди Дики Маунтбеттена, буквально помешанного на современных бытовых устройствах. Впрочем, от новейших способов экономии времени – маек «Симплекс», выкроенных с плавками с врезным гульфиком – молодой муж отказался.

Дюк пользовался необычайным уважением среди 11 сотрудников резиденции, у каждого из которых была своя собственная спальня с ковром и радио. К ним нужно было добавить «обтекаемый, белый, очень футуристический телевизор», который стоял в холле для прислуги, – это был свадебный подарок от Маунтбеттенов. А еще по дому ходили слухи о том, что у хозяина нет ни единой пижамы! «Никогда их не носил», – так якобы объяснил он это обстоятельство одному из слуг. А другой слуга примерно в то же время сообщил, что герцог совершенно не стыдится того, что его однажды утром застали в чем мать родила в постели с принцессой (которая всегда носит шелковую ночную рубашку). Сэр Фредерик Браунинг по прозвищу Бой, казначей канцелярии герцога Эдинбургского, однажды обнаружил Филиппа в бассейне, который находился через дорогу от дворца. Там он учил своих детей плавать, будучи полностью обнаженным. В общем, Кларенс-хаус славился отсутствием формальностей: так, герцога Виндзорского во время его визита в 1952 году очень впечатлили легкие ужины с самообслуживанием и самыми обычными блюдами, например сосисками с картофельным пюре. «Они жили почти как простые люди… – вспоминал Джон Гибсон, лакей из детской комнаты, который отвечал за коляску и прогулки принца Чарльза. – С куда меньшими церемониями, чем некоторые из тех, с кем я общался вне дворца и кто стоял на социальной лестнице гораздо ниже их». И Елизавета, и Филипп любили играть со своими детьми в большом сквере, который Кларенс-хаус делил с Сент-Джеймсским дворцом.

В феврале 1952 года молодая чета столкнулась с неожиданной проблемой. После вступления Елизаветы на престол они решили остаться в своем уютном, самолично спроектированном доме – вопреки традициям и ожиданиям истеблишмента, предполагавшего, что они переедут в величественный Букингемский дворец. Но Филипп и Елизавета решили, что не хотят жить «в этом хаосе».

Оставшись в Кларенс-хаусе, молодые супруги не просто избавились от всех хлопот, связанных с переездом. У Филиппа, довольного современной обстановкой, над созданием которой он так много работал, развилась сильнейшая антипатия к холодной формальности Большого дворца – штаб-квартиры тех, кого молодые придворные называли «стариканами». Неудивительно, что Филипп сразу же почувствовал неодобрительное отношение к себе со стороны главы «стариканов» Томми Ласеллса. Однако у молодого человека нашелся типично английский аргумент – прецедент! Самый первый хозяин Кларенс-хауса остался жить в нем и после того, как в 1830 году стал королем Вильгельмом IV: каждое утро