победу в Первой мировой войне. 34-летний Черчилль, который тогда занимал в послевоенном коалиционном правительстве Ллойд-Джорджа посты военного министра и министра авиации, дал молодому принцу несколько советов. Он отметил, что не стоит зачитывать свою речь по бумажке, но если принц все-таки хочет говорить по писаному, то он должен «делать это совершенно открыто, говорить очень медленно и взвешенно». Конечно, было бы лучше запомнить текст и лишь иногда обращаться к заметкам, и в таком случае Черчилль рекомендовал оратору соорудить импровизированную трибуну из стеклянной и фарфоровой посуды – например поставить небольшую чашу на стакан, сверху поставить тарелку, а на нее уже положить блокнот с заметками. «Правда, предупреждал он, – нужно быть предельно осторожным, чтобы не порушить всю эту конструкцию (как это однажды случилось со мной)». Тогда, в 1919 году, молодой принц Уэльский запомнил свою речь наизусть и произнес ее без всяких заметок, чем заслужил одобрение Черчилля. «Вы совершенно правы, когда обращаете внимание на такие вещи, – написал он. – С такой настойчивостью вы скоро сможете выступать с речами не хуже любого другого оратора».

Когда через 15 лет после этого зашла речь об отречении короля, Черчилль инстинктивно встал на его сторону. Он был роялистом – «последним, кто верит в божественное право королей», как однажды в отчаянии выразилась его жена Клементина. Он также был романтиком, защищавшим Уоллис Симпсон, возлюбленную Эдуарда VIII, которую многие ругали последними словами. Черчилль же считал, что она «так же нужна ему для счастья, как воздух, которым он дышит». В декабре 1936 года, когда давление на короля и шумиха вокруг этой истории усилились до критического уровня, Эдуард VIII обратился к Черчиллю. Тот давно покинул свой пост, но восстановил свою репутацию благодаря тому, что стойко выступал против перевооружения Германии и стал одним из основателей межпартийной группы «Фокус», выступавшей против фашизма. Черчилль посоветовал королю тянуть время, надеясь, что у этой проблемы найдется еще какое-то решение, кроме отречения от престола. Можно было заключить морганатический брак в немецком стиле, при котором госпожа Симпсон могла бы стать женой короля, но не королевой, отказавшись от королевского статуса для себя и детей. Однако это предложение было резко отклонено – не в последнюю очередь из-за позиции премьер-министра Стэнли Болдуина. «Разве за это я публично выступал?» – с отвращением бросил он. Лейборист Эрнест Бевин был еще более тверд: «Наш народ этого не примет», – сказал он.

1919 год. Уинстон Черчилль и принц Уэльский за сигарами и беседой после обеда, который был дан в палате общин в честь американских летчиков, совершивших во время Первой мировой войны перелет через Атлантический океан.

1919 год. Уинстон Черчилль и принц Уэльский за сигарами и беседой после обеда, который был дан в палате общин в честь американских летчиков, совершивших во время Первой мировой войны перелет через Атлантический океан.

В пятницу, 4 декабря, Черчилль отправился обедать с Эдуардом VIII в Форт Бельведер, королевскую резиденцию, расположенную возле Саннингдейла на окраине Большого Виндзорского парка. Черчилль убеждал короля не сдаваться. Он посоветовал ему обратиться к врачу и ни в коем случае не уезжать за границу. Черчилль считал, что король должен медлить и просить столько времени на принятие решения, сколько ему нужно. «В этой стране нет такой силы, – заявил он, – которая могла бы вам в этом отказать». Вскоре этот вопрос должен был обсуждать парламент, и Черчилль был уверен в победе «партии короля». «Значительные успехи на всех фронтах», – писал он королю на следующий день, подчеркивая успехи своей лоббистской деятельности. По его словам, существовали «перспективы занять хорошие позиции и собрать за ними большие силы».

Однако Черчилль серьезно ошибся в оценке настроений внутри страны. За время уик-энда депутаты парламента выяснили мнения своих избирателей и, вернувшись в понедельник в Вестминстер, решительно поддержали категоричных Болдуина и Бевина. Оказалось, что король не сможет получить два приза сразу: если он хочет сохранить за собой трон, то ему придется отказаться от женитьбы на госпоже Симпсон.

Когда во вторник Черчилль поднялся со своего кресла в палате общин, чтобы отстаивать интересы короля (по словам одного наблюдателя, он был «переполнен эмоциями и бренди»), его резко осадили. Некогда уважаемый бывший министр умолял своих коллег не спешить с суждениями и дать королю еще немного времени, но крайне враждебно настроенные члены палаты только смеялись ему в лицо.

«Это был, – писала на следующий день газета Times, – самый решительный отказ во всей современной истории парламентаризма». Роберт Бутби, верный союзник Черчилля в его борьбе против Гитлера, был совершенно подавлен. «За пять роковых минут, – писал он, – поход группы «Фокус» против умиротворения потерпел крах». Подобно леди Вайолет Бонэм Картер и другим сторонникам Черчилля, Бутби был потрясен его ошибкой в оценке ситуации. «Никто не станет отрицать талантов господина Черчилля, – злорадствовал журнал Spectator, – но, похоже, умение делать нужные вещи в нужный момент (или не делать ненужных вещей в неподходящий момент) не входит в их число… Он совершенно неверно оценил настроения в стране и в палатах парламента, и репутация своенравного гения, раздающего бесполезные советы, от которой он начал было избавляться, снова к нему вернулась». Ошеломленный и униженный единодушным отказом, Черчилль вышел из зала заседаний. «То, что произошло сегодня днем, – в ярости писал Бутби своему бывшему герою, – заставляет меня предположить, что для тех, кто предан лично вам, более почти невозможно слепо следовать за вами в политике, как бы им этого ни хотелось. Потому что они, черт возьми, не могут знать, куда их заведут в следующий раз!»

В последующие дни Черчилль помогал Эдуарду VIII составлять речь об отречении, которое теперь стало неизбежным, а также был его секундантом в ожесточенных переговорах о пенсии, которую Георг VI с неохотой, но согласился выплачивать брату. Неудивительно, что когда отчаянная ситуация, в которой оказалась Британия, в конце концов потребовала возвращения Черчилля из политического небытия (сначала в качестве первого лорда Адмиралтейства в 1939 году, а затем и в качестве премьера в мае 1940 года), то у Георга VI были свои отговорки: «Я пока не могу думать об Уинстоне как о кризисном управляющем», – отмечал он в своем дневнике. Черчилль с сожалением описал в мемуарах, как он был «поражен ударом общественного мнения… Почти все посчитали, что на этом моя политическая жизнь закончилась». «Я отстаивал вас множество раз, – говорит Черчилль герцогу Виндзорскому в третьей серии «Короны», – и всякий раз – себе в ущерб и напрасно».