Лилли заметила, что мой папа в своих переживаниях зашел слишком далеко. Говорит, если папа не может никого больше поставить в интересное положение, то это еще не означает, что он должен сдувать с меня пылинки. Лилли сказала это по-испански, но Ларс за рулем вроде как усмехнулся. Надеюсь, он не понимает по-испански. Как неудобно.

Как бы то ни было, Лилли продолжала. Она сказала, что я должна сразу настоять на своем, пока не стало еще хуже, и что она уже замечает, как на мне все это сказывается. Она сказала, что у меня под глазами синяки, а сама я какая-то вялая.

Еще бы мне не быть вялой! Я встала в три часа утра и все пыталась отмыть формулу с подошвы.

В школе я пошла в туалет и снова попыталась оттереть подошву. Пока я этим занималась, в туалет зашла Лана Уайнбергер. Увидев, что я мою кеды, она только закатила глаза, а потом стала смотреть на себя в зеркало и расчесывать свои длинные, как у куклы Барби, волосы. Она так откровенно собой любовалась, что я бы, честное слово, не удивилась, если бы она подошла к зеркалу и поцеловала свое отражение.

Формула корней квадратного уравнения размазалась, но ее все равно можно было разглядеть. Но я не буду смотреть на нее во время контрольной, честное слово, не буду.

Признаюсь, я на нее смотрела. Ну и что, что смотрела, толку-то! Собрав все работы, мистер Джанини прорешал на доске все задания, и я увидела, что решила все неправильно.

Я даже не могу правильно списать!

Должно быть, я самое жалкое человеческое существо на всей планете.

многочлены

члены: переменные, умноженные на коэффициент

степень полинома = степени члена с наивысшей степенью

Эй, КОМУ-НИБУДЬ это интересно? Я имею в виду, кому нужны эти многочлены? Конечно, кроме таких, как Майкл Московитц и мистер Джанини. Кому? Хоть кому-нибудь нужны?

Когда наконец прозвенел звонок, мистер Джанини выдал:

– Миа, буду ли я иметь удовольствие лицезреть тебя сегодня днем на дополнительных занятиях?

Я сказала, что да, но так тихо, что никто, кроме него, не слышал.

Ну почему я? Почему, почему, почему? Как будто у меня без того забот не хватает. Я проваливаю алгебру, моя мама встречается с учителем алгебры, и я – принцесса Дженовии. Должно же хоть что-то где-то быть хорошо.

ОДА АЛГЕБРЕ

Набитые в этот мрачный класс,

Мы умираем, как мотыльки на свече.

Запертые в пустыне

Люминесцентного света и металлических парт,

До звонка десять минут.

Какой прок от формулы корней

В нашей повседневной жизни?

Разве может она дать ключик

К сердцам тех, кого мы любим?

Пять минут до звонка.

О, жестокий Учитель Алгебры,

Почему ты нас не отпускаешь?

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ:

Алгебра: примеры 17–30 с распечатки.

Английский: предложение.

История мировой цивилизации: вопросы в конце 7-й главы.

ТО: не задано.

Французский: huit, упр. А стр. 31.

Биология: рабочая тетрадь.

Только не это!

Она здесь!

Конечно, не совсем здесь, не в нашем доме, но в нашей стране, в этом городе. Если совсем точно, то она в пятидесяти семи кварталах отсюда. Слава богу, она остановилась с папой в «Плазе», так что мне придется встречаться с ней только после школы и по выходным. Если бы она поселилась у нас, это был бы кошмар. Видеть ее каждое утро до школы – это было бы ужасно. На ночь она надевает такие модные пеньюары с кружевными вставками, через которые все просвечивает – ну, вы понимаете, что я имею в виду. Вы бы не захотели это видеть. Плюс к тому, хотя она снимает на ночь макияж, подводка вокруг глаз остается, потому что она сделала себе черную татуировку. Как говорит мама, она сделала это в восьмидесятых годах, вскоре после смерти принцессы Грейс, когда ненадолго впала в безумие.

Встречать в своей квартире с утра пораньше маленькую старушку в кружевной ночной рубашке и с жирными черными линиями вокруг глаз – это, скажу я вам, удовольствие ниже среднего. На самом деле это даже страшно, страшнее, чем Фредди Крюггер и Джейсон, вместе взятые. Не удивительно, что дедушка умер в постели от сердечного приступа. Наверное, он однажды утром перекатился на бок и как следует рассмотрел свою жену.

Кто-то должен предупредить президента, что она здесь, я серьезно. Он просто обязан это знать, потому что если кто и может развязать третью мировую войну, так это моя бабушка.

Когда я встречалась с бабушкой в последний раз, она давала тот самый званый обед, на котором всем подают паштет из гусиной печенки. Всем, кроме той дамы. Перед той дамой Мари, бабушкина кухарка, просто поставила пустую тарелку для паштета из гусиной печенки. Я подумала, что ей, наверное, не хватило, и попыталась отдать ей свою порцию, потому что я все равно не ем ничего, что когда-нибудь было живым, а бабушка как посмотрит на меня, как скажет: «Амелия!» Она сказала это так громко, что я испугалась и уронила свою порцию паштета на пол. Не успела я и пошевелиться, как этот ужасный карликовый пудель подскочил и сожрал паштет с паркета.

Позже, когда все разошлись, я спросила у бабушки, почему той даме не дали паштет. Бабушка сказала, что это потому, что она когда-то родила внебрачного ребенка.

Здрассьте! Между прочим, бабушка, позвольте напомнить, что у вашего собственного сына есть внебрачный ребенок, а именно Миа, ваша внучка.

Но когда я это сказала, бабушка только крикнула горничной, чтобы та принесла ей еще один напиток. Видно, если ты принц, ты можешь иметь внебрачного ребенка, и это считается нормальным. Но если ты обычный человек, то тебя лишают паштета из гусиной печенки.

А вдруг бабушка придет к нам в мансарду? Только не это! Она никогда не бывала в мансардах, вряд ли она вообще выходила за пределы Семьдесят седьмой улицы. Ей у нас с Виллидже не понравится, это я сразу могу сказать. Бабушку может хватить удар, даже если она увидит, как мужчина и женщина держатся за руки! Ей не нравится, даже когда прокалывают уши, а уж обо всяких других местах и говорить нечего.

Кроме того, в Нью-Йорке закон запрещает курить в ресторанах, а бабушка курит все время, даже в постели. Вот почему в Мираньяке дедушка в каждой комнате повесил эти уродские кислородные маски и прорыл подземный ход, чтобы мы могли спастись, если бабушка заснет с сигаретой и весь Мираньяк загорится.