Вчера вечером было очень здорово. Докторов Московитцев не было, они пошли на благотворительный вечер, поэтому мы с Лилли приготовили огромную миску поп-корна, забрались на широченную кровать с пологом, где спят ее родители, и стали смотреть все серии «Джеймса Бонда» подряд. Мы сравнили всех Джеймсов Бондов и решили, что Пирс Броснан – самый худой, Шон Коннери – самый волосатый, Роджер Мур – самый загорелый. Правда, ни один Джеймс Бонд не снимал рубашку достаточно надолго, чтобы можно было сказать, у кого самый красивый торс, но, по-моему, у Тимоти Далтона.

Мне нравится волосатая грудь. Пожалуй, нравится.

Забавно получилось: пока я пыталась решить для себя этот вопрос, в комнату вошел брат Лилли. Майкл, правда, был в рубашке и почему-то выглядел раздраженным. Он сказал, что меня просит к телефону папа. Папа был ужасно зол, потому что он очень долго пытался дозвониться, но Майкл сидел в Интернете, отвечая на письма читателей его интернет-журнала «Крэкхэд», и линия была занята.

Наверное, у меня был такой вид, будто меня сейчас вырвет или еще что-нибудь в этом роде, потому что Майкл помолчал немного, а потом сказал:

– Ладно, Термополис, расслабься, я ему скажу, что вы с Лилли уже легли.

Мама в это вранье ни за что бы не поверила, но с папой, видать, все прошло гладко, потому что Майкл вернулся и доложил, что папа извинился за поздний звонок (ха, было всего одиннадцать часов!) и сказал, что перезвонит утром.

Здорово. Жду не дождусь.

Наверное, я все еще выглядела так, будто меня сейчас вырвет, потому что Майкл позвал пса и велел ему забраться к нам в кровать, хотя Московитцы-старшие не разрешают приводить в их спальню животных. Павлов забрался ко мне на колени и стал лизать меня в лицо. Между прочим, он лижет только тех, кому по-настоящему доверяет. Майкл сел рядом и стал смотреть с нами фильмы. Лилли в интересах науки спросила его, какие из девушек Бонда ему больше всего нравятся: блондинки, которых Джеймсу Бонду вечно приходится спасать, или брюнетки, которые вечно целятся в него из пистолета. Майкл ответил, что перед девушкой с оружием он не может устоять. После этого мы заговорили о двух наших любимых сериалах: «Зенна, королева воинов» и «Баффи – Истребительница вампиров».

А потом, не столько в интересах науки, сколько просто из любопытства, я спросила Майкла, с кем бы он хотел остаться: с Зенной или с Баффи, если бы настал конец света и в живых остались бы всего один мужчина и одна женщина и им нужно было бы возродить население на планете.

Майкл сначала сказал, что у меня возникают странные мысли, а потом выбрал Баффи. Тогда Лилли спросила меня, кого бы я выбрала, Гаррисона Форда или Джорджа Клуни. Я сказала, что Гаррисона Форда, хотя он и такой старый, только Гаррисона Форда из «Индианы Джонса», а не из «Звездных войн». А Лилли сказала, что выбрала бы Гаррисона Форда в роли Джека Райана из фильма по книге Тома Клэнси.

Тогда Майкл спросил:

– Кого бы ты выбрала, Гаррисона Форда или Леонардо Ди Каприо?

Мы обе выбрали Гаррисона Форда, Леонардо какой-то вялый и немодный. Майкл все не унимался.

– А кого бы вы выбрали, Гаррисона Форда или Джоша Рихтера?

Лилли сказала, что Гаррисона Форда, потому что он когда-то был плотником и мог бы построить дом, а я сказала, что Джоша Рихтера, потому что он дольше проживет – Гаррисону ведь лет шестьдесят – и сможет помочь мне воспитывать детей.

Тогда Майкл стал говорить всякие несправедливые вещи про Джоша Рихтера, типа, что перед лицом ядерной катастрофы он покажет себя трусом, но Лилли сказала, что страх перед некоторыми вещами – не совсем точный показатель потенциала духовного роста, и я с этим согласилась. Тогда Майкл сказал, что мы обе идиотки, если думаем, что Джош Рихтер осчастливит нас своим вниманием, ему нравятся только девчонки вроде Ланы Уайнбергер.

Тогда Лилли спросила Майкла, кого бы он выбрал, меня или Лану Уайнбергер. Он сказал:

– Конечно, Миа.

Но я думаю, он так ответил только потому, что я сидела тут же и ему не хотелось говорить про меня неприятные вещи в моем присутствии.

По-моему, пора было сменить тему, но Лилли продолжала. Ей понадобилось узнать, кого бы Майкл выбрал, меня или Мадонну, меня или Баффи (я победила Мадонну, но уступила Баффи, сдаюсь).

Потом Лилли захотела узнать, кого бы я выбрала, Майкла или Джоша Рихтера. Я сделала вид, что очень серьезно раздумываю, но тут, к моей великой радости, вернулись Московитцы и стали на нас кричать за то, что мы впустили в спальню Павлова и едим попкорн на их кровати.

Позже, когда мы с Лилли убрали весь поп-корн и вернулись в ее комнату, она снова спросила меня, кого бы я выбрала, Джоша Рихтера или ее брата. Я сказала, что Джоша Рихтера, потому что он самый классный парень во всей школе, а может, и в целом мире, и я в него по уши влюблена, и это не потому, что, когда он наклоняется, чтобы достать что-нибудь из шкафчика, его светлые волосы падают на лоб, а потому, что я знаю: за фасадом классного парня скрывается заботливый, чуткий, тонко чувствующий человек. Я почувствовала это уже по тому, как он тогда в «Байджлоуз» сказал мне «привет».

Но я все думала, что, если бы конец света настал на самом деле, наверное, лучше было бы выбрать Майкла, потому что он, по крайней мере, умеет меня смешить. Мне кажется, когда наступит конец света, чувство юмора очень пригодится. Ну и, конечно, Майкл очень классно смотрится без рубашки. И если конец света наступит на самом деле, то Лилли умрет, и она никогда не узнает, что мы с ее братом занимаемся сексом.

Но я бы ни за что не хотела, чтобы Лилли узнала, что я могу думать о ее брате что-то подобное. Она еще решит, что это извращение. А это хуже, чем то, что я оказалась принцессой Дженовии.

Всю дорогу от Лилли до дома я переживала, что скажут мама и папа, когда я вернусь. Раньше я всегда их слушалась и никогда не бунтовала, честное слово, никогда. Ну, может, был один раз, когда Лилли, Шамика, Линг Су и я пошли смотреть тот фильм с Кристианом Слейтером, а вместо этого попали на ужастик, и я забыла позвонить домой и позвонила только после фильма, а он кончился в половине третьего ночи. Мы оказались на Таймс-сквер, и у нас не хватило денег на такси.

Но это был один-единственный раз. Я извлекла из того случая урок, и маме даже не пришлось меня пилить. Хотя она, конечно, ничего такого никогда не делает, я имею в виду, меня не пилит. Кто, скажите на милость, будет ходить в банкомат за деньгами, если меня распилят? Но папа – другое дело. По части дисциплины он совершенно несгибаемый. Мама говорит, это потому, что, когда он был маленьким, бабушка его наказывала и запирала в жутко страшную комнату в их доме.

Теперь, когда я об этом думаю, я начинаю догадываться, что лапа вырос на самом деле не в доме, а в замке и эта страшная комната, наверное, была подземной темницей. Поэтому не удивительно, что папа делает абсолютно все, что велит бабушка.