Нет, читать ему уже давно не хотелось, да и прочитано все было не по разу. Просто разглядывал, и вдруг взгляд ухватил уголок письма, засунутого между книг. Он вытащил письмо. Оно было от двоюродной сестры, пришло месяца два назад, она спрашивала, как лечить ее болезнь, поскольку знала, что он внимательно следит за медицинскими новостями. Просила срочно ответить. Самое время написать ответ. Он начал подробно писать сестре о лечении, потом подробности ему наскучили, и он закончил письмо, скомкав всякие пожелания и приветы в одном абзаце. Поискал конверт. В папке для конвертов было пусто. Он злобно выругался. Поискал свой блокнот для записей неотложных дел. Последняя запись, датированная концом прошлого месяца, требовала от него сдать анализ мочи. Он пожал плечами: зачем ему этот анализ, он не помнил. Не помнил также, сдавал он этот анализ или нет. Подумав немного, отступив от предыдущей записи, он занес в блокнот напоминание купить завтра же конверт с маркой и отправить сестре письмо.

Он полистал блокнот. Какие-то дела были зачеркнуты, некоторые так и оставались не выполненными. Один лист занимала фамилия Цукинин и в скобках помечено «любовник». Тупо просидел полчаса над этой надписью. Любовник с огородной фамилией! Поднялся, встряхнулся, осмотрелся. Подошел к книжному шкафу. Подумал, что если бы его кто видел, решил бы, что его тянет к шкафу как сомнамбулу. Посмотрел на часы, время тянулось медленно. Вдруг вспомнил: это в прошлом году в санатории Колька Цукинин рассказал про любовника, как тот висит на карнизе десятого этажа и молит бога о спасении. Погоди, ну, пришел муж, любовник с испугу прыгает в окно, и чего же там смешного. А ведь хохотали как сумасшедшие. Опять пошел на кухню, опять сделал растворимое кофе, подумал, что от этого кофе у него будет изжога и сердцебиение. Налил в чашку немного молока. Прошествовал с кофе в кабинет. Сел, поглядывая на книжный шкаф, и медленно мелкими глотками выцедил кофе. Посмотрел на наручные часы, посмотрел на стенные. Время они показывали одно и тоже.

Решительно подошел к шкафу, решительно вытащил том Оскара Уайльда, достал из глубины бутылку, налил в опустевшую чашку водку почти до краев и выпил.

Субботний день принимал осмысленные очертания.

Надо заменять стояки отопления. Но как это сделать? С нижними соседями не сговоришься, с верхними – тоже проблема. Костя уже несколько дней обдумывал эту непростую задачу. Он пошел в туалет. Лучшего места подумать Костя не знал. Стянул трусы, расположился на унитазе, задумался: «Трубы полипропиленовые. Можно купить хоть сейчас».

Костя не тужился, но пукнул.

– Нет, – послышалось ему.

– Обалдеть, – вслух сказал Костя, – собственная задница решила со мной спорить. И какие трубы покупать?

Зад без всякого напряжения произнес:

– Никаких.

– Не понял!

Костя не понял, почему зад разговаривает с ним, и не понял, почему не надо покупать трубы.

– Программа, – длинно пукнул Костя.

– Какая такая? – проговорил Костя. – Городская программа по ремонту жилья? Так это туфта.

– Нет, – кратко пукнул зад.

– Туфта, – сказал Костя.

– А депутат? – произнесла попа.

– Это который в третьем подъезде? Ага, а что – мысль. Значит, наш дом отремонтируют, и тратиться самому не надо.

Ответ был краток.

Костя уселся на диван все обдумать. Но мысли путались.

– Откуда ты все знаешь? – громко спросил Костя. – Если кому сказать, что я беседую с собственным задом, меня тут же в психушку заберут. Может, у меня глюки?

Ответа не было. Костя встал. И услышал:

– Не зажимай.

Он понял, что не давал своему заду ответить.

– Хорошо, – сказал Костя, – ягодицы больше зажимать не буду. Буду двигаться легко и свободно, как воздушный шарик. Итак, откуда ты все знаешь?

– Газеты.

– Понял. Анализируешь вместе со мной то, что я прочитал. Значит, моя собственная задница умнее меня!

– Да.

Зад не баловал развернутыми ответами.

– Ну, расскажи мне, как мне жить, – засмеялся Костя.

– Вопросы.

– Ах, понял, надо задавать вопросы. Ясно. Первый вопрос: как мне стать здоровым?

– Лечиться.

– Да, не ожидал от собственного зада столь утонченного издевательства.

Зад молчал.

– Ладно, другой вопрос: как мне стать богатым?

– Думай.

– Опять издеваешься! Над чем мне думать? Над кроссвордами?

– Работа. – Задница издала вполне различимый ответ.

– Опять издеваешься. На моей работе в Госторгинспекции? Обычным инспектором? Что, задницу начальству лизать, что ли?

– Да.

– Понятно. Что-то меня на это не тянет.

– Напрасно.

– Может, ты и прав, мой дорогой интеллектуальный зад.

– Конечно!

– Ого. Так я имею задницу с манией величия. Ну-ка скажи тогда, как мне стать знаменитым, известным, популярным.

– Покажи меня.

– Понятно. Прославиться голой жопой. Изощренно. Последний вопрос: как мне стать счастливым?

– Никак, – ответила Костина попа.

Больше она с ним никогда не разговаривала.

Савоськину она сразу приглянулась. Крупная, с большими бедрами. Кофточка на груди натянута, вот-вот лопнет. И самое примечательное – большой лягушачий рот. Удивительно большой. Он придавал ей сексуальность, пожалуй, больше, чем бедра и бюст. Так и тянуло ее поцеловать. Савоськин представил, что она может сделать своим большим ртом, и его мешковатые брюки натянулись в промежности.

Митя Буркин уговорил его посетить эту выставку. Тянул к каждой картине, восторгался. Тут они ее и увидели. Савоськин испытал неожиданный подъем, подошел к ней и затеял разговор о колере и глубине перспективы. Она с удовольствием разговор поддержала. Слово за слово и вскоре поступило предложение Савоськина поехать к нему на квартиру и за рюмочкой продолжить беседу об искусстве. Что и было сделано. Чтобы не мешать приятелю, Митя по дороге придумал причину и откланялся.

Утром на работе Савоськин с горящими глазами рассказывал, что она с ним вытворяла. Особенно ртом. На следующий день рассказ был более детальным. Оказалось, он впервые в жизни попробовал полный минет, это когда заглатывается целиком, вместе с яичками. Еще несколько дней и восторг постепенно спал. Рассказы становились короче. Сам Савоськин казался встревоженным.

– Боюсь я чего-то. Сам не знаю чего. Все вроде нормально. Вечером она остается, занимаемся любовью. Ну, я тебе говорил. Она заглатывает глубже и глубже. И я неожиданно обнаружил, что ее губы где-то у меня на животе. И такой страх меня прошиб.