В среду, за день до отлета, я позвонил Зое Ивановне узнать, когда ее проводить. Она сказала, чтобы я не беспокоился. Она уедет от сестры, которая живет близко от аэропорта. Так что я могу заселяться прямо завтра. Я пожелал ей приятного путешествия, она поблагодарила.

Утром следующего дня я собрал сумки с необходимыми вещами, подъехал, припарковался, поднялся на этаж. Стал отпирать замок.

– А ключи не подходили, да?

– Да, не подходили. Я нажал на кнопку звонка, вышли какие-то люди. Даже слова не успел сказать – спустили меня с лестницы. Вот и все.

Навалилась усталость. Всегда после этого рассказа наваливалась страшная усталость. Глаза слипались. Я подложил еще лист картона на верхней площадке перед дверью чердака, улегся удобнее, накрылся ватником, – недавно раздобыл его на стройке, когда работяги ушли на обед. Начал засыпать. Боже, как я измучен. Хорошо хоть, что соседи по старой памяти жалеют меня. Позволяют жить на лестничной площадке. Все помнят, как жена, сволочь, выкинула меня из квартиры, продала ее и уехала с этим мужиком в Грецию. А я, болван, и знать ничего не знал. Теперь сплю на куске картона. Только во сне забываюсь.

Тут эта дура старая опять меня рукой тыркает:

– А что дальше? А? Ты меня проводил в Грецию или что?

– Проводил, – проворчал я, – и сейчас провожу по харе, если будешь мешать спать.

Пьяная она, Зойка-то. Весь флакон лака для волос выпила. Нашла в мусорном контейнере и не поделилась. А лак на нее всегда плохо действует. Опять залилась слезами.

Николай работал старшим менеджером в фирме, распределяющей нефтепродукты. Удачно работал. Каждая трансакция, которую он проводил, приносила ему откат, превышающий и без того немалую месячную зарплату.

Николай был неглупым человеком. И на работе, и в быту. Жену он взял приезжую, из Саратова, чтобы пореже встречаться с родственниками. Жена сама регулярно ездила в родной город. Деньги он не транжирил, пыль в глаза не пускал и жене не позволял. Жили они с маленькой дочкой в нормальной квартире в обычном доме. Хотя, конечно, мог позволить себе вип-жилье с повышенным уровнем обслуживания.

Единственную поблажку Николай себе делал с машинами. Пока он ездил на «мерседесе», но мечтал, что, как только поднимется до завдепартамента, купит себе «бентли». Сейчас такая покупка могла вызвать нездоровый интерес, а для завдепартамента «бентли» – это по рангу.

И еще одно увлечение было у Николая. Он собирал настоящий хрусталь. В доме собралась прекрасная коллекция бокалов, компотниц, ваз и прочих хрустальных изделий. Посудой своей Николай очень гордился. В минуты отдыха он любил взять какой-либо бокал и любоваться игрой света в его резных гранях.

С деньгами Николай поступал тоже грамотно. Он открыл счета и себе, и жене в банке, который обслуживал их фирму. И не только обслуживал, но и являлся одним из ее подразделений. Сотрудникам фирмы банк открывал депозиты с огромными процентами. Николай, просматривая ежемесячно счета, довольно потирал руки. Был у него и страховочный вариант – умный человек все должен предусматривать. Николай пересылал часть денег двоюродной сестре жены, которая жила в Австрии с мужем-пианистом. По расчетам Николая в Австрии, уже скопились суммы, с лихвой перекрывающие стоимость «бентли» с самыми пижонскими наворотами.

Жизнь Николая изменилась в один момент. Рок навис над ним. Неожиданно было отправлено в тюрьму все руководство фирмы, а президент, постоянно живущий в Англии, попросил там политическое убежище. В тюрьму также угодило все руководство банка, в котором оказались миллиардные долги. Выплаты, естественно, прекратились. Весь старший персонал был уволен. Так Николай оказался и без работы, и без денег. Все коллеги были в отчаянии, но Николай держался уверенно. Имея австрийский страховочный депозит, можно было переждать трудные минуты.

Но рок! Сестра жены поехала с мужем отдохнуть в Ниццу. По дороге они попали в ужасную аварию. Пришлось разрезать автомобиль, чтобы достать их тела. Надежда на заграничные деньги растаяла как дым.

Редкие семьи в таких ситуациях не разваливаются. Вот и жена Николая не выдержала испытания. Она потребовала развода. Она потребовала продажи хрусталя и продажи квартиры, потому что уезжает с дочкой в Саратов. У нее была давняя связь с влюбленным в нее человеком, настоящим отцом ее дочки.

Как Николай не сошел с ума, он и сам не знает. Все было продано, жена забрала большую часть денег, мотивируя это оставшимся у Николая «мерседесом». И уехала с ребенком.

Николай снял квартиру и стал безнадежно искать работу. Он опускался в своих требованиях все ниже и ниже, а выпивал все больше и больше. Однажды вечером решил добавить и поехал за водкой. Удивительно, как он остался жив, попав под двадцатитонный трейлер. Его «мерс» превратился в кусок рваного железа. Николай сообразил удрать с места аварии, чтобы хотя бы сохранить права. Но он напрасно надеялся сохранить их. Если преследует рок, то… Через пару дней пьяный до беспамятства Николай уснул с сигаретой. Вытащили его соседи еще до приезда пожарных. Сгорели все его вещи и документы. Сгорела хозяйская мебель. Он остался в майке и трусах.

Николай наврал окружающим, что быстренько сгоняет к брату за одеждой и деньгами. Никакого брата у него не было. Соседи снабдили его старой курткой, рубашкой, брюками и башмаками. И он с благодарностью и обещаниями немедленно вернуться помчался к «брату».

В подлежащем реконструкции доме появился еще один бомж. Он прижился: так же, как и другие, ходил по помойкам, так же собирал бутылки и жестяные банки, так же воровал оставленные без присмотра вещи. Иногда, выпив бутылку чистящего средства, Николай вспоминал свой хрусталь, и ярость волнами охватывала его крупное тело. В такие минуты лучше было находиться от него подальше. Сейчас прежние знакомые не смогли бы узнать Николая в человеке с багровым опухшим лицом, красными глазами и трясущимися руками. А сожители-бомжи начали побаиваться приступов его немотивированной ярости.

Но однажды на Николая нашло умиротворение. Разбирая сумку с найденными в мусорных баках бутылками, он издал радостный крик. В его руке оказалась хрустальная бутылка из-под дорогой водки. Бомжи собрались вокруг, разглядывая необычный сосуд, сверкающий гранями в свете тусклой лампочки.

– Повезло, – сказал один.

– Ага, – подтвердил другой, – ее можно выгодно сменять.

– Или продать, – сказал кто-то, – и купить пару пузырей и ливерной колбасы.

Лица бомжей осветились мечтами. Все смотрели на Николая. Тот поставил бутылку на ящик и любовно посмотрел на нее.

– Нет, – сказал он, – нет. У меня всю жизнь была мечта. Мечта, понимаете, мечта.

Он уже кричал, брызгая слюной. Руки тряслись, кривилось и дергалось все тело. Он упал, его продолжало трясти, тело чудовищно изгибалось в конвульсиях. Голос становился все отрывистее.

– Мечта, моя мечта. Теперь я могу, наконец, купить «бентли».