Увернувшись, я отпихнул ее.

– Прекрати! – сказал я. – Мы не задержимся здесь надолго. Довольно гейсов. Очнись!

Отшатнувшись, она посмотрела на меня, и в глазах стояли слезы. Странно, но от этого страдальческого взгляда у меня перехватило дыхание.

Винневра развернулась и отошла. Геймлпар устало следил за происходящим.

– Оставь ее, – сказал он. – Далеко не забредет.

Я присел рядом с ним. Мы молча смотрели, как Винневра, подойдя к обрыву, осматривает наклонную колонну.

– Это Дворец Боли? – спросил я.

– Я видел Дворец Боли лишь изнутри.

– И какой он внутри?

Геймлпар закрыл глаза ладонями, будто стараясь не вспоминать.

– Как бы то ни было, она ищет не это место, – заключил старик. – Люди во рву тоже, скорее всего, не знают, куда идут.

– Почему ты так решил? – спросил я.

Его лицо посерело.

– Плохо, что она не привела нас туда, где нам следует находиться. – Он растер дрожащую ногу.

Геймлпар явно думал, что не сможет закончить путешествие.

Разволновавшись, я пошел к девочке. Она стояла в нескольких метрах от пропасти и покачивала головой, будто заблудившееся животное с фермы.

Приблизившись к обрыву, я посмотрел вниз. Люди топтались вокруг колонны, поднимая большое облако пыли.

Кровь застыла у меня в жилах.

В километре или двух над землей, полускрытое пылью, над безмолвной толпой двигалось нечто. Вначале я подумал о разновидности боевого сфинкса. Но пыль быстро рассеялась, и моему взгляду предстал паук девяти-десяти метров в ширину, подогнувший множество ног. Великан с надменным видом висел на круглом диске над толпой. Спереди на его широкой, плоской голове виднелись два овальных, наклонно расположенных, далеко разнесенных глаза; на их белках играли блики.

Пленник.

Изначальный.

Ко мне подошла Винневра:

– Это?..

Несколько мгновений я не мог произнести ни слова, обуреваемый ужасом старого духа, осознавшего, что эта тварь на свободе, а может, и управляет толпой – или, по крайней мере, терпеливо наблюдает за ней.

Девочка схватила мою руку:

– Я вела нас к этому Зверю, да? Вот куда они идут!

В основании колонны распахнулись широкие ворота. Поначалу медленно, но все решительнее толпа втягивалась в них. По бокам ворот появились два боевых сфинкса, чтобы направлять и охранять шествие.

Диск с Пленником также приблизился к зданию, слегка опустился, вынудив людей встать на колени или лечь в его тени, а затем пролетел сквозь ворота. Когда он исчез, те, кто не был раздавлен, поднялись и пошли следом.

Я высвободил руку из судорожной хватки Винневры, и мы побежали обратно к Геймлпару.

Девочка успокоилась и присела рядом со стариком.

– Мы не пересечем пропасть, – заявила она. – Мы двинемся вглубь и на запад.

До меня дошло, что Винневра пользуется моими словами для ориентирования в пространстве. Но это едва ли имело значение. Она не упомянула о Пленнике, желая избавить дедушку от этого ужаса. Однако мы были слишком сильно потрясены, и это читалось на лицах.

Я не мог избежать его скептического взгляда.

– Вы видели его? – спросил Геймлпар. – Зверя? Он там, внизу? – Старик кривился от ужасных воспоминаний. – Это Дворец Боли, да? Их все так же заманивают внутрь…

Он не смог закончить.

Винневра, съежившись рядом с Геймлпаром, гладила его по плечу. Старик плакал как ребенок, и я не мог этого вынести.

Я отошел от них, сел и уткнулся головой в колени.

Винневра, с великим трудом переборов свое побуждение, вела нас от пропасти по невысоким сухим холмам обратно на плоскую местность – противоположно направлению, указываемому гейсами. Мы с Геймлпаром шли следом, стараясь двигаться прямиком к выбранным девочкой наугад предгорьям, похожим на складки одеяла. Я заметил, что предгорья подпирают крутой скалистый хребет, исчезая в дымке примерно там, где располагается большой водоем. Выше простирается гладкий фундамент кольца, лишенный какого-либо искусственного ландшафта. Он тянется на тысячи километров, пока не встречается с частично закрытой облаками линией, лежащей перпендикулярно обручу между краевыми стенами. За этой чертой вновь начинается ложный темно-зеленый разнообразный рельеф, притягивающий взгляд.

Разумность решения просто сменить курс не казалась мне очевидной, но Геймлпар не возражал, да и я не видел причин не убраться как можно дальше от Пленника. Девочка выглядела так, будто боялась преследования.

Гейсы Винневры не отрегулированы. Видимо, Библиотекарь оснастила колесо средствами для направления и защиты своих подопечных. Но кто контролирует маяки сейчас?

У меня не нашлось ответа на закономерный вопрос старого духа.

Несколько часов мы шли по неровной земле, покрытой серой слоистой коркой, присыпанной белым пеплом, горьким на вкус. То, что считалось естественным ландшафтом, покрывающим коренную породу, которая сама являлась не более чем облицовкой, было сожжено, как будто боги в стремлении уничтожить все живое низвергли море огня.

В сотнях метров впереди, решительно преграждая нам путь, торчали рваные слои темно-синего материала основания, обнажая огромную рану Ореола.

Руины поверх руин.

Мы обогнули зазубренные края этой дыры, лишь единожды задержавшись, чтобы заглянуть в яму четырех- или пятикилометровой ширины. Никто не проронил ни слова, рассматривая результат вторжения невероятной силы: слой за слоем разрушая структуру и плавя механизмы, она проникла на сотни метров вниз, чтобы осесть на дне бесформенной массой черного шлака.

И все-таки для Ореола эта рана не такая серьезная, как черная брешь, виденная нами высоко в небесном мосту. Замена нашей части колеса, своеобразной черепицы, похоже, пока не нужна.

Лорд-адмирал никак не прокомментировал эту находку, но я все равно ощущал нарастающее нетерпение и тревогу задумчивого духа. Его оценивающий разум набирался сил, дожидаясь нужного момента, чтобы заявить о себе. Я не знал, стоит ли его бояться. Сейчас хватало других страхов.

Спустя несколько часов мы, вскарабкавшись по крутому неровному склону, достигли более высокого, плоского и относительно целого участка земли – покрытого грязью и камнями гранитного массива с несколькими опавшими и поникшими деревьями, с небольшим прудом, оставленным недавним ливнем. Геймлпар окунул пальцы в воду, попробовал ее на вкус и кивнул.

Вода была пригодна для питья, но ни животных, ни ягод, никакой другой пищи мы не нашли.

Опустилась прохладная ночь, и мы, голодные и замерзшие, устроили привал. Геймлпар никогда не жаловался на холод или недоедание, а Винневра молчала уже много часов.