Держа в одной руке синюю керамическую чашку с желтой полоской в тон кухни, а в другой бутерброд, женщина толкнула широкие двери и окаменела, пытаясь осмыслить увиденное.

В гостиной царил полумрак. Мерцающие на камине свечи да торшер в углу слабо освещали большое пространство. Две фигуры, копошившиеся в центре, повергли ее в шок.

На столе, поверх парадной скатерти, расставив ноги и запрокинув голову, сидела ее любимая племянница Лиза. Она была совершенно голая. Спиной к Галине на коленях перед девушкой стоял муж Натки, Геночка. Стан Лизы извивался, как у змеи, распущенные черные волосы колыхались, словно она плыла по волнам. Девушка, покусывая пухлые губы, тихо и протяжно постанывала.

Галина невольно взглянула на изображение Натки. Глаза на портрете зловеще поблескивали в отсветах свечи.

От ужаса Галина вскрикнула и выронила чашку с горячим чаем из рук. Кипяток больно обжег тело женщины. Только тогда она осознала, что все это ей не снится. Резко развернувшись, Галина бросилась прочь. Ноги несли ее назад в подвальное помещение, в гараж. Лихорадочно стиснув зубы, она вцепилась в руль так, что костяшки пальцев побелели. Автомобиль, словно ракета, с ревом вылетел на заснеженную дорогу. Свет дальних фар встречной машины пробудил ее сознание — она не включила освещение. Галина поспешила исправить ошибку — яркое зарево, скрежет металла и мелкие осколки стекла, потом все заволокло чернотой. Очнулась она оттого, что лежала на снегу, было холодно, одолевала страшная усталость — очень хотелось спать. Над ней склонился усатый Дед Мороз в майорских погонах. Он бил ее по щекам и все время спрашивал:

— Дамочка, что с тобой? Очнись, ну почему же ты раздетая совсем? Господи, что же там у вас приключилось, коль ты прямо в тапочках?..

В голове все перемешалось. Она силилась разложить мысли по полочкам и объяснить ему… тапочки — это потому, что спешила к детям… нет, не так: ей позвонила Натка… кажется, что-то плохое произошло с Наткой, но она не могла вспомнить что. Образ подруги в вечернем платье всплывал в воображении.

— Мне надо спешить, — шептали губы Галины.

— Ага, уже поспешила, — ворчал усатый Дед Мороз, заботливо заворачивая дамочку, навязавшуюся на его голову, в одеяло, чудом оказавшееся в машине. — Но это ничего, ты потерпи, до больницы два шага.

Дальше она не помнила ничего.

Вокруг было белым-бело: незнакомый белый потолок, чей-то белый халат и белая норковая горжетка Натки — первое, что увидела Галина, очнувшись после наркоза.

— Я же сказала, — услышала она голос подруги сквозь вату, — что выведу ее из комы.

«Конечно, — хотелось крикнуть Галине, — я сейчас, я встану». Но тело было сковано, словно у нее оставалась только голова, а все остальное, как у грудничков, замотано пеленкой. «А, — вспомнила она, — это же милиционер меня завернул в одеяло…» Дальше в памяти был провал. Она повела глазами: скромная комната, какие-то приборы, тумбочка, цветы. Цветы очень красивые, розовые лилии, ирисы, среди зимы.

— Напишите полный список лекарств и всего необходимого, — услышала она властный голос подруги. — Вы точно уверены, что ее нельзя перевезти в Москву?

Ответа не последовало.

— Ну хорошо, — почему-то согласилась Натка, — тогда круглосуточное дежурство у постели, договоритесь с медсестрой, вы поняли? Материальную сторону вопроса мы с вами обсудили. Теперь о питании. Ясно-ясно, что пока только капельница. Напишите список продуктов. Я хочу, чтобы ей готовили отдельно.

Закончив беседу, Натка развернулась и, сбросив белую норковую горжетку, наклонилась над больной.

— Галочка, ты меня видишь, я с тобой. Я буду с тобой до вечера, а потом придет Лиза.

У Галины при слове «Лиза» больно защемило сердце, и невольно две крупные слезинки выкатились из глаз.

— Видите? С ней нельзя сейчас разговаривать. Она начинает нервничать. Посмотрите на прибор. В таком состоянии до инфаркта недалеко, мы же ее с того света буквально… Если бы не Петр Васильевич, он, кстати, уже два раза звонил, спрашивал.

— Кто это Петр Васильевич?

— Милиционер наш местный, он ее спас.

— Телефон его дайте, — словно приказала Натка, но потом, опомнившись, добавила: — Пожалуйста.

— Да он вас сам собирался найти, поговорить хотел.

— Я не для этого, — отмахнулась Натка, — отблагодарить хочу.

— Ой, что вы, ему не надо, — испуганно замахала молоденькая докторша.

— Почему это не надо? Я слышала, он ее из машины вытащил, в одеяло завернул, до операционного стола буквально на руках донес.

— Все равно, он не такой, не возьмет он от вас ничего. Мы же с ним в одном городке живем, я его с детства знаю.

— Ладно, — пожала плечами Натка, — если спросит обо мне, дайте ему мой мобильный телефон.

Она чувствовала, здесь все относятся к ней как к инопланетянке. Ее вид, запах духов, горжетка из дорогого меха, авто, стоящее перед больницей, на которое дивились прилипшие носами к окнам санитарки, — все делало ее неземной в этой маленькой загородной больнице.

Трель мобильного телефона, раздавшаяся из сумочки, прервала ее разговор с врачом.

— Слава Богу, пришла в себя, — ответила она на звонок. — Ну что ты, Геночка, разве ей можно разговаривать? Ну конечно, в сознании, меня узнала. Все будет в порядке. Мы ей тут райский сад устроим, она живо поправится, потом к себе заберем. Как же мне не убиваться? — Тон Натки с делового сменился на горестный. — Гена, я простить себе не могу, к нам же спешила… к детям. Ведь не доехала до дома буквально пяти минут! Какой болван из нашего поселка ей навстречу попался? Нет, с милиционером не разговаривала. Я уверена, что встречный виноват, наверняка пьяный был. В такую поздноту разве трезвый кто-нибудь из нашего поселка в Москву направится? До вечера я буду тут, потом меня Лиза сменит. Она с мамой приедет.

Натка нажала кнопку и отключилась от мужа. В это время дверь в палату открылась, и два санитара втащили большую коробку.

— Что это? — ужаснулась врач.

— Телевизор, как заказывали, — удивился один из санитаров.

— Зачем ей телевизор? — всплеснула руками врач. — Вы, наверное, не представляете, — обращаясь уже к Натке, возмутилась женщина, — в каком она состоянии? Понимаете, одной ногой еще на том свете!

— Я понимаю, но ей станет лучше, если мы будем помогать ей возвращаться с того света, — настаивала на своем Натка.

Санитары в растерянности топтались у дверей. Врач, чувствуя, что Наталью не переспоришь, пожав плечами, вышла.

— Давайте ставьте вот сюда! — Натка показала на противоположный от кровати угол.

Галина, растянув рот, интенсивно заморгала:

— Я так и знала, что тебе понравится, — уловив на лице больной подобие улыбки, удовлетворенно хмыкнула Натка.