Выехав из подземного гаража, женщина поудобнее устроилась в кресле и, ощутив себя нужной, а оттого счастливой, надавила на газ.

Машину Галка водила легко, имела довольно долгий водительский стаж, но не любила быструю езду. Однако в голову лезли тревожные мысли о Наткиных внуках, и, несмотря на непогоду — за городом шел липкий снег, — она гнала машину. Стрелка спидометра переваливала за сто.

Мягкий ход «Вольво» не давал ощущения скорости и успокаивал. Галина вспоминала институтские времена, когда они с Наткой сдавали на права. Инструктор интересовался коленками Натки, и потому ей доставалось больше часов, чем Галине. Грузный дядька все норовил облапить аппетитные ножки подруги. Натка возмущалась.

— Да черт с ним, — увещевала ее Галка. — Лишь бы на экзамене не завалиться.

Перед самым экзаменом в ГАИ Натка не выдержала и послала нахала. За это пришлось сдавать экзамен второй раз.

Вспомнив студенческие времена, молодого красавца однокурсника Геннадия, свадьбу подруги (Галина была у нее свидетельницей), женщина посмотрелась на себя в зеркало заднего вида и, заметив милицейскую «Волгу», следовавшую за ней, сбавила скорость, но, увы, та уже включила сирену.

— Куда вы, дамочка, так разогнались?

«Идиотка», — ругала себя Галина.

Она уже миновала железнодорожную станцию, за которой в пяти минутах располагался элитный поселок, где жили ее богатые приятели.

— Извините, виновата, очень спешу. — Крупный снег, тут же облепивший милицейскую шапку и даже жезл, делал милиционера похожим на доброго и приветливого Деда Мороза. А усы, покрытые инеем, дополняли образ. — У подруги внуки заболели, вот я и поднажала, — обреченно объясняла Галина. — Я вообще-то быстро не езжу, а тут нервничала, хотелось побыстрее… она в командировке, а дети одни с няней.

— Побыстрее, значит, — заглядывая в салон «Вольво», Василич, как звали за глаза неподкупного майора шустрые подчиненные, сразу поверил скромной, русоголовой женщине. Он на своем веку навидался всяких фиф и из новых русских, и из старой партийной элиты. Правда, дамочек за рулем у последних было по пальцам сосчитать. Эта, с пучком, как у учительницы, с большими взволнованными глазами, не походила ни на тех, ни на других.

Пост здесь поставили специально, чтобы охранять недавно построенный поселок для богатеньких, а по правде, все в их отделении это понимали, сшибать зелененькие. Прослужив верой и правдой в милиции много лет, Василич так и не смог этому научиться. Покойная жена часто бранилась, что хоть и дослужился он до большого чина, а толку чуть.

Вот попалась бы эта дамочка его напарнику Сереге, которого он только что отпустил с Богом, плакали бы ее денежки. Спешить Василичу было все равно некуда, а Серегу приятели да девчонка на танцульки в местном баре ждут.

— Ладно уж, езжайте, — буркнул Василич, — к детям своим. — Но перед тем как захлопнуть дверь, на всякий случай поинтересовался: — Документы на машину в порядке?

— В порядке, в порядке, я по доверенности, — поспешила сообщить Галина.

— Подругу-то как звать? — в глазах Деда Мороза затаилось любопытство. Знал он тут, в поселке, почти всех.

— Наталья, — удивленно протянула Галина, — Наталья Любомирская, а что?

— Так вы не переживайте за детей, Геннадий Александрович уже проехал, — поражая женщину осведомленностью, сообщил милиционер.

Только тут Галина вспомнила, что Геночке она позвонить совсем забыла.

— Хорошо, — отозвалась Галина, заметив, что усатый Дед Мороз с уважением взял под козырек.

— Счастливого пути, — пожелал Василич, радуясь в душе, что не оштрафованная им дамочка, приятной, как он отметил для себя, наружности, оказалась еще и знакомой кандидата в губернаторы Дальнегорского края, про которого трубила вся пресса. А он, как человек служивый, привык верить в начальство и уважать его.

От страха или от радости, что Дед Мороз ее простил, Галина припустила быстрее прежнего и через несколько минут уже открывала пультом ворота в подземный гараж особняка. Там уже стоял автомобиль Геннадия, который опередил ее, освободившись раньше, чем обещал жене.

В доме было тихо и темно. Поднимаясь по черной лестнице в спальню к ребятишкам, Галина решила, что Геннадий, возможно, уже лег спать. Включив торшер, чтобы не разбудить мальчиков, Галина убедилась, что с ними все в порядке. Славик мирно сопел, зажав в кулачке маленький паровозик. Галина, дотронувшись губами до его лобика, определила, что никакой температуры у малыша нет. Старший, Антон, очень похожий на Натку — широкоскулый крепыш, сбросив с себя одеяло, раскинулся поперек кроватки.

Нянина комнатка оказалась пуста. Значит, Геннадий отпустил ее домой. Няня жила в городке неподалеку.

«Все хорошо», — успокоилась Галина, собираясь отправиться в гостевую спальню, а точнее, в комнату, которую Натка отвела специально для нее.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь не как в гостях, — убеждала ее подруга, — поэтому никого сюда никогда не пускаю, и на кровати твоей никто не спит.

— Ну зачем ты так? — увещевала ее Галина. — Мне не принципиально.

— Я так хочу, — отрезала Натка, и теперь Галина почувствовала, что ей это приятно. Мягкие подушки, халат, даже ночнушка — все, как дома.

Раздевшись и приняв душ, который примыкал к ее спальне, женщина ощутила голод и подумала, что надо бы перекусить.

Кухня располагалась рядом с просторной гостиной на первом этаже дома.

«Хоть чая с дороги выпью», — решила она и тихонько, чтобы не беспокоить Геночку, который уже, наверное, уснул, она в мягких тапочках — подарок подруги — на цыпочках спустилась по лестнице вниз.

Не уставая восхищаться вкусом Натки, обвела взглядом женское царство. Прилавок с плитой, раковиной и вытяжкой размещался посредине огромной кухни. Крутящиеся, выдвигающиеся и прочие шкафчики модерно сверкали металлическим блеском. Желтая отделка веселила глаз. Кухня соединялась с гостиной широкими распашными дверями. Сейчас они были плотно закрыты.

В гостиной стоял массивный стол, стулья с высокими спинками, буфет с хрустальными стеклами, инкрустированный красным деревом бар. Искусно отделанный мрамором камин служил главным украшением парадной комнаты. Над камином висел большой портрет Натки. Геночка заказал его к двадцатилетию их совместной жизни. Портрет написал известный художник. Натка этим очень гордилась.

Удобство планировки первого этажа заключалось в том, что кухонный прилавок мог одновременно служить и закусочным столом, когда требовалось наскоро выпить чашку чая. Высокие табуреты, на один из которых присела Галина, вертелись, ноги отдыхали на перекладине внизу. А когда собиралась вся семья, двери распахивались, и в гостиной накрывался большой обеденный стол.

Приготовив себе чай с бутербродом, Галина решила посидеть за столом в гостиной, отдохнуть после волнений дня, полюбоваться портретом Натки. В вечернем декольтированном платье подруга на картине выглядела ослепительно.