– Когда меня в прошлом месяце уволили с работы, – сказала Терез, – мне было стыдно, и я переехала… – Она замолкла.

– Куда переехала?

– Я никому не сказала куда, кроме Ричарда. Просто исчезла. Видимо, так я себе представляла начало новой жизни, но, главным образом, мне было стыдно. Я не хотела, чтобы кто-либо знал, где я.

Кэрол улыбнулась.

– Исчезла! Мне это нравится. Какая же ты счастливая, что можешь себе такое позволить. Ты свободна. Ты это понимаешь?

Терез ничего не сказала.

– Нет, – ответила сама себе Кэрол.

Рядом с Кэрол на туалетном столике едва слышно тикали серые квадратные часы, и Терез – как она уже тысячу раз делала это в магазине – прочла время на циферблате и приложила к нему значение. Было четыре пятнадцать и ещё чуть-чуть, и она вдруг затревожилась, не слишком ли долго тут лежит, не ждёт ли Кэрол кого-нибудь в гости.

И тут в холле раздался телефонный звонок, внезапный и длинный, как визг истеричной женщины, и они обе от неожиданности вздрогнули, посмотрев друг на друга.

Кэрол встала и дважды чем-то шлёпнула о ладонь, как тогда перчатками в магазине. Телефон снова пронзительно заверещал, и Терез была уверена, что Кэрол сейчас швырнёт то, что держит в руках, запустит им через всю комнату в стену. Но Кэрол лишь повернулась, тихо положила предмет и вышла из комнаты.

Из холла до Терез донёсся голос Кэрол. Терез не хотела знать, что Кэрол говорит. Она встала, надела юбку и туфли. Теперь она увидела, что Кэрол держала в руке – деревянный, песочного цвета обувной рожок. «Любой другой на месте Кэрол швырнул бы его», – подумала Терез. И тут она поняла, каким одним словом можно обозначить то, что она чувствовала в Кэрол: гордость. Голос Кэрол звучал с повторяющимися интонациями, и теперь, открыв дверь, чтобы выйти, Терез расслышала слова: «У меня гостья» – в третий раз подряд спокойно выставленные как барьер.

– По-моему, это превосходная причина. Что лучше?.. А чем плохо завтра? Если ты…

И дальше всё смолкло, до первого шага Кэрол по лестнице, и тогда Терез поняла, что человек, с которым говорила Кэрол, бросил трубку. «Кто посмел?» – подумала она.

– Может быть, мне лучше уйти? – спросила Терез.

Кэрол посмотрела на неё так же, как тогда, когда они только вошли в дом.

– Нет, разве что ты сама хочешь. Нет. Мы потом поедем на машине, если захочешь.

Терез знала, что у Кэрол нет желания снова садиться за руль. Она начала застилать постель.

– Оставь постель. – Кэрол наблюдала за ней из холла. – Просто закрой дверь, и всё.

– Кто сюда едет?

Кэрол развернулась и пошла в зелёную комнату.

– Мой муж, – сказала она. – Харджесс.

И тут снизу раздались два звонка в дверь и в то же мгновение щёлкнул замок.

– Сегодня отбоя не будет, – пробормотала Кэрол. – Спускайся, Терез.

Терез вдруг стало не по себе от страха – не самого мужчины, а недовольства, которое вызвал у Кэрол его приход.

Он поднимался по ступенькам. Увидев Терез, он замедлил шаг, едва уловимое удивление пробежало по его лицу, и затем он посмотрел на Кэрол.

– Хардж, это мисс Беливет, – сказала Кэрол. – Мистер Эрд.

– Здравствуйте, – сказала Терез.

Хардж лишь мельком взглянул на неё, но его нервные голубые глаза успели изучить её с головы до пят. Он был плотного сложения, с красноватым лицом. Одна бровь была выше другой и вздымалась настороженным клином посередине, будто изломанная шрамом.

– Здравствуйте!

И тут же – к Кэрол:

– Извини, что беспокою. Я только хотел забрать пару-тройку вещей.

Он прошёл мимо неё и открыл дверь в комнату, которой Терез ещё не видела.

– Для Ринди, – добавил он.

– Фотографии со стены? – спросила Кэрол.

Он молчал.

Кэрол и Терез сошли вниз. В гостиной Кэрол села, но Терез – нет.

– Поиграй ещё, если хочешь, – сказала Кэрол.

Терез помотала головой.

– Поиграй, – твёрдо сказала Кэрол.

Терез испугалась её взгляда – глаза Кэрол внезапно побелели от гнева.

– Не могу, – с ослиным упрямством ответила она.

И Кэрол отступила. Кэрол даже улыбнулась.

Они слышали, как Хардж быстрыми шагами прошёл через холл и остановился, затем стал медленно спускаться по лестнице. Терез увидела его облачённую в тёмное фигуру и следом – розовато-русую голову.

– Не могу найти этот акварельный набор. Я думал, он в моей комнате, – жалобно произнёс Хардж.

– Я знаю, где он. – Кэрол встала и направилась к лестнице.

– Я полагаю, ты хочешь, чтобы я что-то взял для неё к Рождеству, – сказал Хардж.

– Спасибо, я сама ей всё отдам. – Кэрол пошла наверх.

Они только развелись, подумала Терез, или разводятся.

Хардж посмотрел на неё. У него было напряжённое выражение лица, в котором причудливо смешались встревоженность и скука. Твёрдая мясистая складка закруглялась в линию рта, отчего лицо казалось безгубым.

– Вы из Нью-Йорка? – спросил он.

Терез уловила в вопросе презрение и бесцеремонность, словно пощёчина её обожгла.

– Да, из Нью-Йорка, – ответила она.

Он готов был задать следующий вопрос, когда по ступенькам спустилась Кэрол. Терез зажала себя в стальные тиски, чтобы продержаться эти несколько минут наедине с ним. Теперь же, расслабившись, она вздрогнула и поняла, что он это заметил.

– Спасибо, – сказал Хардж, забирая у Кэрол коробку. Он прошёл к своему пальто, которое валялось распахнутое на двухместном диванчике, с чёрными рукавами, раскинутыми, будто в драке за владение домом.

– До свидания, – сказал ей Хардж. Он надел пальто на пути к двери. – Подруга Абби? – пробормотал он, обращаясь к Кэрол.

– Моя подруга, – ответила Кэрол.

– Ты собираешься отвезти подарки Ринди? Когда?

– А что, если я ей ничего не подарю, Хардж?

– Кэрол… – Он остановился на крыльце, и Терез едва разобрала произносимые им слова – что-то о создании неприятной ситуации. И вслед за этим: – Я сейчас встречаюсь с Синтией. Можно мне заехать на обратном пути? Это будет раньше восьми.

– Хардж, с какой целью? – устало произнесла Кэрол. – Особенно когда ты так неприветливо настроен.

– Потому что это касается Ринди.

После этого расслышать, что он говорит, было уже невозможно.

Мгновение спустя Кэрол вернулась одна и закрыла за собой дверь. Она прислонилась к двери с руками за спиной, и они услышали звук отъезжающего автомобиля. Кэрол, должно быть, согласилась принять его вечером, подумала Терез.