за старшего! – Невысокий, подвижный, как ртуть, Яков кивает. Здоровенный, выше меня почти на голову, Демьян тоже кивает, признавая главенство друга. Ничего страшного – в следующий раз старшим «по команде» будет Дёмка, в их парочке лидера нет. – Разрешаю принять на грудь, но аккуратно – кому-то из вас меня отсюда домой везти. И хотя ГАИ ещё не придумали… И следите за Колькой Воробьём – а то на радостях нажрётся, как в прошлый раз, и запузырит кому-нибудь в глаз!

– Бу сделано, Хозяин! – тихонько басит Дёмка, а Яшка снова кивает, бросая быстрый взгляд на накрытый стол и машинально облизывается.

– И вообще: ведите себя прилично! – добавляю я на всякий случай – прецедентов «неприличного» поведения моих «ребятишек» доселе не было, но ведь всё на свете когда-нибудь случается в первый раз. – Помните, что вы давно не волжские босяки, а гвардейцы самого лихого в Русской армии полка!

– Так точно, вашсиясь! – отвечает Яков, вытягиваясь «во фрунт». Теперь очередь Демьяна степенно кивнуть. Парни уже не косятся на стол под навесом, откуда призывно машет Шелихов, а чётко по уставу «едят меня глазами».

– Всё, свободны!

Троица моих людей устремляется под навес.

Я вступаю на тропинку, вьющуюся между кустов сирени – из-за неё в мае здесь просто чудесно. Сейчас кусты голые, укрытые до половины слежавшимся снегом.

А запах… Сквозь сырой воздух пробивается чёткий запах жарящегося на углях шашлыка! Ух, сейчас обниму друзей (деда несколько недель не видел, генерал-адмирала – шесть месяцев, а Петровича – почти год!), накачу с дороги соточку водки, а может, и «штрафную» в два раза больше, как приехавший самым последним, потом закушу тем, что Бог сегодня императору к столу послал (астраханской белорыбицей!), и начну неторопливую беседу с товарищами-прогрессорами. Сегодня надо обсудить подготовку к войне с Австрией и назначить окончательную дату начала кампании.

При моём появлении друзья-товарищи одновременно прекратили разговор. Вернее – перестали орать друг на друга – крики я услышал ещё метров за десять до беседки. У Его Величества морда красная, словно он под вражеским обстрелом команды бойцам раздавал, а не на дружеской пирушке гулеванил! Генерал-адмирал выглядел не лучше – по лицу великого князя Алексея Александровича аж пот тёк! Относительно спокойными выглядели «старики»: мой дедуля, носящий здесь имя полковника Целебровского, Илья Петрович, наш «свой среди чужих», великий князь Павел Александрович, в прошлой жизни член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь обкома Ленинградской области Григорий Васильевич Романов. А вот наш выдающийся химик, он же изобретатель «летающего крыла» Афанасий Петрович Горегляд, судя по его позе (привстал со скамейки, вцепившись в край столешницы), только готовился вступить в словесную баталию.

Ну и что это тут происходит? Напряжение так и витает в пространстве!

– Э, мужики, вы чего?!! – с ходу, не здороваясь, я пытаюсь узнать причину бурлящего скандала. – Дед, что здесь происходит? Опять эти два альфа-самца, император и его дядя, выясняют чей хер длиннее и толще?

Первым заржал, что удивительно, великий князь Павел.

– Ох, ну вы и скажете, Александр Михалыч! – «Старик»[23] махнул рукой и закатился здоровым смехом.

За ним синхронно улыбнулись дед и Петрович. Потом «отпустило» Афанасия Горегляда – он бухнулся на своё место, отпустив несчастный стол, край которого чуть было не смял, словно тот был пластилиновым.

А вот два основных «противника» – Олегыч и Лёшка, даже не поменяли выражение лиц. Что же тут за «схватки боевые» идут (да говорят, ещё какие!), если парни готовы друг другу морды полировать? Вон как кулаки сжали! Зная обоих, я бы поставил в рукопашной схватке на государя-императора – он каждый день тренируется, в отличие от генерал-адмирала, постоянно говорящего, что в любых ситуациях эффективней работать головой, а не кулаками.

– Твоё велико, это так ты гостей встречаешь? – повернулся я к императору, стараясь нейтрализовать (или хотя бы приглушить) конфликт. – Где положенная мне «штрафная», где закусь?

Олегыч посмотрел на меня как на психа и неожиданно спокойно произнес:

– Димон, ты чрезвычайно вовремя! А то я этому «водоплавающему» чуть в морду не дал!

Генерал-адмирал Лёшка вскинулся было, чтобы достойно ответить, но Петрович вдруг резко потянул его за рукав и насильно усадил на лавку.

– Всё, блядь, заткнулись оба! Заткнулись, я сказал! – решительно скомандовал дедуля. – Что за херню вы здесь устроили, блядь, государственные деятели?! Почему нельзя спокойно всё обсудить, без этого вашего волюнтаризма! Спокойно, блядь, обсудить важные государственные дела!!! Спокойно, это значит – без махания руками! Афанасий, а ты-то, блядь, куда полез? Да, я понимаю, что вопрос снабжения флота новыми порохами в обход заказов армии – очень животрепещущий! Но разве нельзя перетереть сей вопрос без матерной ругани? Сядь, твоё величество, я сказал!!!

Олег скорчил зверскую физиономию, но послушно плюхнулся на лавку. Говорить таким тоном с самодержавным властелином самой большой и мощной державы мог в этом мире только полковник Целебровский, в прошлой жизни – мой дед, генерал-лейтенант ГРУ.

– Садись, Димка, щас мы тебе штрафную организуем, да и нам уже пора рюмки освежить! – сказал дед. – А то наши «глухари на токовище» разошлись не на шутку, минут пятнадцать уже не выпивали!

При этих словах «отпустило» и Лёшку с Олегычем.

– Руку не меняем! – объявил император и, взяв бутылку «беленькой», самолично обошел стол, наливая всем гостям.

Меня, конечно, не обидели – вместо стопки налили водку в лафитник[24].

– Ты только это… Димк, сапоги свои щегольские на валенки смени – вон они возле мангала стоят, греются, тебя дожидаются. А то сейчас хоть и плюс пять, но ноги через полчаса закоченеют! – заботливо сказал дед. – И безрукавку меховую поверх шинели надень! Мы-то, как видишь, уже давно «при параде»!

Действительно, я только сейчас заметил, что товарищи сидят за столом в меховых безрукавках или даже полушубках, а на ногах у всех войлочные валенки. И ведь верно – сапоги-то у меня «паркетные», для дворцовых экзерсисов, из тонкой «перчаточной» кожи. Тут не за полчаса, а через две минуты ноги будут ледяными. Молодцы мужики, всё продумали!

Кроме валенок у мангала стоял и колдовал над шашлыком немолодой мужик в линялой форме какого-то запасного (если судить по трёхзначному номеру на погонах) полка. Я на мгновение напрягся – как же так: товарищи прогрессоры ведут ТАКИЕ разговоры при постороннем, полковник Целебровский орёт на государя-императора, как на щенка. Но тут же вспомнил: этот дядька, пожилой осетин, ефрейтор из забытой богом инвалидной команды, был почти глухим. Настолько, что отдавать ему команды приходилось криком в самое ухо. К тому же вестовой плохо говорил по-русски, понимая только отдельные уставные слова плюс десяток дополнительных. Ну, дитя гор, что с него взять…